Ее мертвое лицо снова чуть-чуть оживилось. Не знаю, почудилось ли мне или на нем действительно отразилось некоторое удивление, подобное слабой усмешке? Продолжая свой рассказ, женщина и в самом деле произнесла:
— Да, удивительно… Первые два дня болезни он был спокоен и, как всегда, молчалив. Даже с доктором почти не говорил. Но вот в последнюю ночь, на рассвете, он вдруг позвал меня и, схватив за руку, стал говорить, что вокруг него сплошная тьма и ему безумно страшно. В комнате горели все лампы. Однако он твердил, что ему темно и страшно, и просил меня поговорить с ним, рассказать что-нибудь. «Что же тебе рассказать?» — «Говори что-нибудь, все равно что, только говори!» Он без конца повторял это, умоляя меня говорить. Я была поражена и растерянна. Мне очень хотелось помочь мужу, я положила руку ему на лоб, но, верите ли, не могла ни найти, ни вымолвить ни единого слова. Временами он впадал в беспамятство и умолкал, но как только приходил в себя, снова заклинал меня: «Говори, Паула, говори! Ну, скажи что-нибудь, все, что угодно, только не молчи!» Так продолжалось до утра, до самой последней минуты. А у меня отнялся язык, я так и не могла вымолвить ни одного слова, хотя искренне хотела и старалась это сделать. Я агукала, словно он был ребенок, растирала его холодевшие руки, но вот говорить… говорить так и не сумела.
— Удивительно! — произнес я во внезапно наступившей тишине, которую надо было как-то нарушить. Это было все, что я смог сказать, до глубины души потрясенный этим приступом откровения.
— Да, да, удивительно! — сказала старушка. Глаза ее потемнели и веки слегка покраснели, но слез не было.
Ее рассказ длился всего несколько минут и нисколько не походил на малоприятные интимные исповеди. Говорила она твердым и трезвым голосом.
Вскоре вдова решительно поднялась и покинула меня, сказав несколько своих обычных вежливых фраз, которые не имели никакого отношения к тому, о чем она так неожиданно поведала, неподвижно сидя в кресле.
Через несколько дней старая дама простилась со мной, в тех же вежливых выражениях поблагодарив за приятное соседство и небольшую услугу, которую я ей оказал в тот день. Она уехала в Лондон, и среди ее многочисленного багажа была и урна с прахом мужа.
Я остался на ступеньках небольшого чистенького отеля, воображение живо рисовало мне образ человека, который в самый трудный свой час напрасно искал одно-единственное слово, необходимое ему как глоток воды в пустыне. Я думал о человеческой жизни, о смысле и цене слова, но потом, покинув парижский отель, начисто позабыл всю эту историю.
И вот теперь мысли, которые возникли у меня тогда, снова не дают мне покоя, и нет им ни конца, ни разрешения.
Неожиданная перемена прервала мой внутренний монолог и вернула к действительности. Быстрая темно-зеленая река за окном замедляла свое течение, темнела и наконец превратилась в серую твердую массу. Звук голоса начал постепенно доходить до моего сознания и становился все громче и отчетливей.
— Белград! Смотри, смотри, ей-богу, уже Белград! — говорил Демежан, который и не умолкал все это время. Я смотрел, как он, продолжая ораторствовать, снимает и аккуратно складывает свой багаж, уверенным, не терпящим возражений тоном зовет носильщика, будто тот находится у него на службе и ждет его в назначенном месте. Затем он простился со мной, коротко, но со множеством скороговоркой произнесенных слов, убеждая в необходимости «как-нибудь встретиться и на досуге спокойно поговорить»,
Я нес свой багаж, шагая в потоке людей, который медленно продвигался к выходу. Передо мной шел Демежан, оживленно болтая с носильщиком; он быстро удалялся, с легкостью пробираясь сквозь толпу, будто вокруг него были не люди, а тени.
Я шел медленнее и все больше отставал. Мой внутренний монолог иссяк. Душная и шумная атмосфера белградского вокзала постепенно захватила меня и вытеснила из сердца бескрайнюю пустоту и безмолвие, воспоминание о котором так неожиданно всплыло в моей памяти.
Пояснительный словарь
Ага — землевладелец, господин, уважительное обращение к состоятельным людям.
Актам — четвертая из пяти обязательных молитв у мусульман, совершаемая после заката солнца.