Но только тронулись —
уже наготове
задвижки,
замки,
засов на засове,
крючками сцепились:
— А ну, товар!
(Лязг зловещий.)
— Осади на тротуар!
В витрину,
вещи!
Ключей американских лязг и визг:
— Назад, пальто! —
Волнистое железо упало вниз.
— Заперто!
На двери и вещи решетка налезла,
оттиснули туфельку — не стало стекла,
конец водопаду —
висит из железа
гофрированная скала!
А улица туманом сглажена,
и небо все в замочных скважинах.
Все заперто ключами-звездами.
— Забыла, загляделась, поздно мне!
Полоска кровяная с запада.
— Что будет, если лавка заперта?
Глава седьмая
Микстурой синею шары наполнивши,
аптека, в инее, светла до полночи.
В облатке золота, на ватке — вот она! —
пилюля желтая, пилюля йодная.
Змея рисуется над чашей площади,
лежит Пилюлиуса ценою в грош один.
А у Золушки в ладошке
только дрожь…
Вспомнила о грошике.
Где же грош?
Стынет синим светом
стеклянный шар,
грошика-то… нету!
Нет гроша.
Где ты? грошик? грошик-хорошик! —
ищет грошик в снежной пороше,
Обтрогала платье,
за шагом шаг
шарит по асфальту —
нет гроша!
Был орел на гроше — гербовые крыла,
две змеиных главы, держит землю рука,
на ладошке оттиснулся след от орла,
побежала к реке, потемнела река.
Смахнула с ресницы соленую блестку.
Мост. А внизу
уносит река Замарашкину слезку
в море, в большую слезу.
Прибьют за грош, замучают,
вот так, ни за что…
— Домой ни в коем случае,
ни
за
что!
Как тилиснет плетки замах —
с глаз искра:
— Где пилюля? Сама
всю сгрызла?
— Я… шла… несла… вот… тут… в руках,
и вдруг… не зна… не знаю… как…
Вы не бейте меня,
не ругайте меня,
если я вам надоела,
так отдайте меня!
— Молчать, побирушка, глаз не мозоль,
в угол пошла!
Становись на соль!
(Промерзлой коленкой на острую соль,
крупная соль —
соленая боль.)
— Читай «Отче наш»! — Солона слеза.
Кристаллы колючки подкладывают.
В колено вгрызается злая сольца,
вприкуску коленку обгладывает.
— За медную мелочь,
за крошечный грош…
Ой, что же мне делать? —
А мачеха: — Врешь!..
— Домой не годится,
нет,
не домой!
Речная
водица,
боль мою
смой!
Не быть мне невестой,
не быть мне женой,
прощай ты,
железный
мост кружевной!
Услышав, раскрылся
мост разводной
и в ситец вцепился
рукою одной.
Рукою вразмашку
раскрывшийся мост
поднял Замарашку,
на снег перенес.
— Я жить не хочу,
я жить не могу!
Разрежь меня сталью,
трамвай, на бегу.
Начнут из меня
веревки вить,
нет мочи на свете
у мачехи жить.
Рельсы гудят,
стонет земля,
под фонарями
четыре нуля.
Вздрогнули рельсы,
крикнула сталь,
трамвай раззвенелся:
— Встань,
встань,
встань!