Ручку
на «стоп»!
Тормоз
вбивай!
Задохся и как вкопанный
встал трамвай.
— Не хочется жить,
не можется жить,
за ядом в аптеку —
схватить, проглотить!
Аптечная улица,
шары стоят…
— Доктор!..
Юлиус!
Дайте…
яд…
Сейчас глотну
щепотку одну…
(Глотнет, и конец!
Упадет, и конец!..)
Но с крыши, картавя, слетел скворец,
слетел и щепотку смахнул скворец:
— Чур, чуррр…
я тебя научу
заговору железному
против оборотней.
Скажешь —
кожу лягушка сбросит,
молодцем обернется.
Скажешь —
камни по-птичьему запоют.
Скажешь —
хлебами румяными спустятся тучи.
Скажешь —
порохом брызнешь,
мачеха склизкой гадюкой забьется,
сестры выскользнут змеями,
орлом-коршуном отчим взлетит.
Слово-заговор скажешь —
пули обратно уйдут
в руду.
Медные грошики
в грязь,
в янтари отольются
отравы…
Высыхают у Зойки слезинки у глаз,
трется об щеку скворка, картавит.
И у Зойки на сердце спокойно:
отошло, отлегло.
Небо месяцем светит, большое такое,
черным-светло.
Так спокойно
Снегуркой пошла не спеша,
ни зверюга, ни вьюга не встретятся,
а где заговор вышептал скворка с плеча —
светом месяца
плечико светится.
Все гуще светляки хрусталевые,
снежинки на плече оттаивают.
Выходит Замарашка за город,
и в памяти не тает заговор.
Глава восьмая
— Доведу ее до плача я! —
говорит сестрица младшая.
— Плеткой спину пощекочем! —
шевелит усами отчим.
— Уж замучаю, расспрашивая! —
говорит сестрица старшая.
— Я линейкой по рукам! —
шевелит губой карга.
— Без пилюли придет, уж мы-то ее —
так и сяк!.. —
Неодеваные, немытые,
ждут, глядят на дверной косяк.
Все нечесаные, ходят с оглядкою.
Утро в полный свет. —
Что-то долго нет…
А дорога хорошая, гладкая —
вьюги нет,
волка нет…
Как завидел Золушку
с крыши дым,
замахал платком дымовым.
Соскользнул в дымоход
до горящего дна,
сообщил огоньку:
— Замарашка видна!
Дым, как лифт, поднялся в дымовом ходу,
а зола сквозь решетку мигнула коту.
Страдиварием-скрипкою выгнулся кот,
вымыл личико кот для приличия
и, подсев у окошка на черный ход,
заиграл большое мурлыччио.
Воробьи построились в ряд,
утки вышли, как для парада,
флюгер вертится — страшно рад,
ходит форточка — просто рада!
Под босыми шагами расквасился лед,
ходит рядом весна с Замарашкой.
Замарашка пройдет — и ромашка цветет,
василек спешит за ромашкой.
Лишь в окне у карги два чертячьих рожка —
не цветы, а раки и крабы.
Кактус тянется к Золушке из горшка
бородавчатой лапою жабы.
Распахнулись настежь двери,
кошка выгнулась дугой,
зарычали, заревели
отчим с мачехой-каргой:
— Где лекарство?
Будешь бита, —
ждет посуда,
ждет корыто.
Стол не убран,
хлеб не спечен,
холст не соткан,
дочь не сыта,
пол не чищен,
грязь не смыта, —
бита будешь,
будешь бита!..
Лают болонки,
крысы теснятся…
Золушка стала
шагов за семнадцать,
взглядом окинула,
прядку откинула,
слово сказала,
как порохом кинула:
«Мачехи,
мучихи,
падайте
в муть!
Жилушки
Золушки
будя
тянуть!
Чур меня
чур —
оборочу
пулю в пыль,
муку в муху,
деньги в льдинки,
жадность в жабу.
Ягу в уголь,
зло в золу,
сестер…»