Оба они повернулись при этом и одновременно увидели проходившего возле них человека.
— Здравствуйте! — сказала Ольга, отвечая на приветствие. — Ваня, это Борис Андреевич Тавров.
— Добрый вечер! Рад познакомиться, наслышан о вас очень, — произнес Иван Иванович.
— Добрый вечер. — Тавров протянул руку Ивану Ивановичу и, залившись ярким румянцем, улыбнулся. — Я тоже много слышал о вас, когда работал раньше в соседнем районе, а по дороге сюда — от вашей жены.
Иван Иванович смотрел на него все с большим доброжелательством.
— У нас вечером жареные утки будут, — сообщил он. — Найдется и коньячок. Приходите к нам. Мы тут живем просто и дружно. В своей компании, конечно.
Ольга решила заняться домашним хозяйством по-настоящему.
— Я сама стану готовить обеды, — заявила она мужу. — Мне просто стыдно, что мы эксплуатируем Елену Денисовну, у которой и так хлопот полон рот. Невелика премудрость сварить суп да поджарить котлеты.
— Может быть, в столовую… — нерешительно возразил Иван Иванович. — А то ты опять начнешь упрекать меня.
— Вот еще! — сказала Ольга, рассердись.
Пава Романовна, забежав к ним на следующее утро, застала Ольгу в разгаре хозяйственных действий. На кухне все блестело чистотой, огонь пылал в печи, стол был заставлен кастрюлями и пакетами, а Ольга с необычно раскрасневшимся лицом, в белом фартуке и туго повязанной косынке, под которой исчезли ее пышные волосы, сидела в раздумье с поваренной книгой в руках.
— Что это значит? — спросила Пава Романовна, осматриваясь с таким любопытством, точно попала в лабораторию. — У вас будут гости?
— Нет, у нас теперь всегда так будет.
Почти торжественный тон и вид Ольги рассмешил Паву Романовну.
— Бросьте, милочка! Ведь у вас не семеро по лавкам, чтобы погибать возле плиты. Это даже несовременно…
— Я и не собираюсь погибать, — ответила Ольга, отмечая закладкой нужное место в книге. — Просто хочу использовать свободное время. Вспомнила, что Ивану Ивановичу нравились раньше миндальные пирожные. Почему не доставить ему такое удовольствие?
— А сумеете? — усомнилась Пава Романовна, однако тут же добавила глубокомысленно: — Чем меньше миндальничать с этими мужественными созданиями, тем лучше.
Ольга промолчала, занятая деловыми расчетами: «Сахару, муки, масла…»
Суп уже кипел, мясо тушилось в духовке. Уроки Елены Денисовны не пропали даром.
Ольга хлопотала с таким увлечением, что соблазненная Пава Романовна тоже взялась помогать ей чистить миндаль.
— Мне самой не терпится, если можно отведать сладкого.
И полетели дни. В конце недели Ольга объявила:
— Кажется, я выдержала испытание на хозяйку. Иногда пересолю, иногда пережарю, но, в общем, дело идет.
— Может быть, это Иван Иванович выдержал испытание! — пошутил Логунов, зашедший с Тавровым после работы.
— Похоже, вы напрашиваетесь на обед! — сказала Ольга вызывающе от смущения. — Пожалуйста! — храбро добавила она, не совсем еще уверенная в своем поварском искусстве.
Волосы, запросто подобранные в пучок, не закрывали ни ее ушей, ни гладкой, словно выточенной, шеи.
«Вот я какая! — казалось, говорило каждое движение молодой женщины. — Что же поделаешь, если такая хорошая уродилась!»
Логунов смотрел на нее с веселым расположением, Иван Иванович — ласково, Тавров — угрюмо. Они сидели за столом и спорили до хрипоты об организации труда и дисциплине на производстве, пока вмешательство Ольги не напомнило им о времени.
— Значит, вы посвятили себя служению домовому? — спросил Логунов, наблюдая, как она расставляла на белой скатерти обеденные приборы и тарелочки с закуской.
— Приходится… Но вы знаете, я хотела заниматься хозяйством между прочим, а получается наоборот: теперь я так занята, что мне даже учиться некогда. И странно: мне нравятся эти хлопоты. Я, например, уже со спортивным азартом закупаю разные разности.
«С них все и начинается! — подумал Логунов, неодобрительно взглянув на Ивана Ивановича и тут же представив, как был бы счастлив он сам, если бы Варвара так же трогательно заботилась о нем. — Нам приятно, чтобы за нами ухаживали, и ради мелкой, эгоистической радости мы иногда незаметно губим своих подруг».
— Я говорил Оле, чтобы она не тратила время на нудную возню в кухне, — серьезно сказал Иван Иванович, угадывая мысли Логунова. — Она не слушается, но в выходной день я просто не разрешаю ей заниматься этим.
— Что же, голодовку объявляете? — смеясь глазами, спросил Логунов.