Иными средствами? Холодок прошел по спине Пита. Какими? До ближайшей береговой линии тысяча триста километров. Собак нет. Нарт нет. Если идти пешком через ледяные поля, прежде чем люди пройдут это расстояние, настанет тепло, лед развезет, и тогда… Питу стало не по себе. Кажется, было глупостью ввязываться в эту авантюрную затею. Умней было бы сидеть дома. Да, но откуда же было достать нужные для Фэй деньги? Их никто не дал бы. И нужно же случиться этому дикому несчастью с Джемсом!
Пит ощутил внезапное, острое раздражение против Джемса, Фэй, против всей жизненной бессмыслицы, которая забросила его на льдину и обрекла на приятную перспективу попасть на закуску медведям.
Он вяло лег на нары, подпирая руками подбородок и бессмысленно смотря перед собой.
Русские, окончив зарядку, вернулись в палатку. На гудящей пламенем печке начинал пощипывать огромный медный чайник.
Люди расселись на нарах, тесной кучкой окружив пилота Мошалоу, который стоял, опираясь спиной на поддерживающий палатку столб, и говорил. Его слушали внимательно и тихо. Люди не сводили глаз с говорящего. Иногда речь пилота прерывалась возгласами и аплодисментами слушающих, как в театре.
Это заинтересовало Пита. Забыв, что его не поймут, он спросил у ближайшего соседа:
— О чем разговор?
Обернувшийся матрос смотрел на Пита с добродушной и беспомощной улыбкой, безмолвно шевеля губами, словно подталкивая нужные слова, но так и не нашел. Сделал непонятное движение рукой, хлопнул Пита по коленке, засмеялся и, прерывая речь летчика, обратился к нему, указывая на Пита. Летчик поглядел на Пита и спросил:
— В чем дело, Митчелл?
— Простите, пайлот, — Пит несколько смутился, — я не хотел помешать вам. Мне интересно, о чем вы говорите, и я спросил у соседа, но он меня не понимает.
— Ничего особенного, Митчелл. Просто я рассказываю товарищам, что произошло дома во время их отсутствия.
— Тогда я еще раз прошу извинения, пайлот. Пожалуйста, продолжайте. Конечно, людям интересно узнать новости о своих семьях.
Пилот улыбнулся.
— Вы не так поняли, Митчелл. Я ничего не знаю о семьях товарищей. Я вижу их впервые, так же как и вы. О семьях они узнают, когда вернутся домой, не раньше. Я рассказываю другие новости. Товарищи просили меня рассказать им о постройке большой железнодорожной магистрали, которую запроектировали перед их отплытием с родины и которая должна превратить пустынные места нашей страны в цветущий и богатый край.
— Йес, пайлот. Это очень интересно, — с вежливой иронией кивнул Пит.
Он понял. Пилот, конечно, пошутил, чтобы прекратить расспросы и продолжать беседу с товарищами.
Питу передали большую кружку чаю, и он с удовольствием хлебнул пахнущую жестью жидкость, не интересуясь уже разговором.
Пилот говорил долго. Мысли Пита снова вернулись к самолету, катастрофе и мрачному будущему. До чего все-таки беспечны эти люди. Если они хотят спасти свою жизнь, нужно скорее принимать решение идти к земле. Каждый упущенный час смертелен. Нужно сказать об этом прямо и сейчас же. Если русским все равно — умирать или не умирать, — ему хочется жить.
Пилот кончил разговор. В палатке занялись своими делами — убирали посуду, чинили платье и белье. Пит слез с нар и подошел к пилоту. Тот вопросительно посмотрел на него.
— Что же будет дальше, пайлот? — тревожно спросил Пит.
— Это вы о чем?
— О нашем положении. Мне кажется — оно не из веселых. Как мы из него выйдем?
Пилот беспечно пожал плечами, и это взорвало Пита.
— Вас это не занимает? А меня очень. Я не желаю умирать здесь.
В глазах пилота мелькнул нехороший блеск.
— Только вы не желаете?
— Мне нет дела до других. Я знаю, чего я хочу. Самолет погиб…
— Вы преувеличиваете, Митчелл, — уже мягче сказал пилот, — самолет в полной исправности, за исключением ноги, но нога у него будет.
Пит окончательно вспылил. Что за нелепое легкомыслие!
— Послушать вас — все обстоит прекрасно, и лучшего не приходится желать. Но я уже слышал это. Когда я пришел к вам в Сан-Франциско, вы тоже уверяли меня, что все будет благополучно, что никаких аварий не будет, потому что они не входят в ваши планы. Я уже испытал, как реализуются ваши обещания.