— Кто же будет отрицать это, ваше превосходительство! — И Мелнудрис так низко нагнул голову, что его седеющие патлы почти коснулись салата. — Но некоторые не могут примириться с тем, что мы с женой каждый год удостаиваемся государственной награды. Если бы еще я не состоял членом комиссии по распределению премий, а то по всем кафе только и разговоров: «Что ни год — или себе, или жене».
— А кого же нам посадить в эту комиссию? — закричал Каулен. — Кого-нибудь из этих зубоскалов и ворчунов? Или из Совдепии выписать?
Подали новое блюдо.
— Что с покупкой дома? — тихо спросил Никур министра Пауту. — Купчую уже подписали?
— Надеюсь еще выторговать тридцать тысяч, — так же тихо ответил Паута. — Больше двухсот тысяч не стоит давать. Только двадцать квартир, и район отдаленный.
— Советую поспешить, иначе Беньямин из-под носа выхватит. С тех пор как вошел в силу закон о запрещении вывоза валюты, старик не знает, куда деньги девать, и скупает подряд все дома. Мне недавно его сын говорил, что он опять нацеливается на какой-то завидный объект.
— Вот как? Ну, тогда надо поторапливаться.
За пять лет пребывания на посту министра Пауга приобрел только один дом, и тот на имя жены. Он заметно отставал от других членов кабинета, у которых было уже по нескольку доходных домов в Риге, были большие имения и дачи, не говоря уж об акциях солидных предприятий. Впрочем, объяснялось это отнюдь не бескорыстием министра, — изрядная доля его доходов уходила на жену-француженку. Одни поездки на Ривьеру чего ему стоили, а там еще бесконечные приемы, парижские туалеты…
Медленно поднимались из-за стола отяжелевшие гости. Дамы удалились в будуар хозяйки — попудриться, обсудить очередные скандальные новости. Алкснис, с нетерпением ожидавший этого момента, чтобы рассказать несколько пикантных анекдотов (в качестве историка он хранил в памяти неистощимый запас их), удобно развалился в глубоком кожаном кресле, закурил сигару — и полился поток скабрезностей, прерываемый только одышливым кашлем, от которого шея романиста становилась совершенно сизой. Особенно восторгался его остроумием Раса, — после каждой непристойности его жиденькое тельце подпрыгивало в кресле, а улыбающееся личико покрывалось сетью мелких морщинок. Один Никур не мог забыть об отсутствии жены консула. «Надо будет позвонить в главное лесничество Радзиню, пусть организует охоту дня на два, на три. Амазоночка не откажется, а мужа можно услать в кратковременную заграничную командировку».
Мужчины направились к карточному столу. Только Мелнудрис из скупости воздерживался от игры; Раса предпочел провести остаток вечера возле госпожи Пауги. Оба остались довольны друг другом: по крайней мере досыта наговорились на классическом жаргоне парижских кабачков.
Вначале ставки были небольшими, но стоило игрокам войти в азарт, как в банке появились сотенные. Больше всех везло Алкснису. Он загреб один за другим три банка, в общей сложности около шестисот латов, как вдруг начавшийся сердечный припадок заставил его выйти из игры. Впрочем, партнеры давно уже разгадали тайну этих припадков: не так давно Алкснис купил где-то в Видземе большой участок земли и отстраивал на берегу озера уютную дачку.
Никур с Паугой и Кауленом играли до двух часов ночи. Пауга потерял тысячу двести латов, которые целиком достались Никуру. Но и выигрыш не поднял испорченного настроения. Что это за деньги, если один телефонный звонок к какому-нибудь оптовику, ожидавшему крупных неприятностей из-за нескольких тюков контрабандных кружев, приводит к более ощутимым результатам! Нет, он уже пресыщен, интересовать его могут только солидные дела.
«Наследный принц, наследный принц», — меланхолически мурлыкал он, садясь в машину.
В воскресенье Андрей Силениек, встав на заре, вывел за ворота велосипед, прикрепил к его раме небольшую корзиночку, в какие обычно собирают ягоды или грибы, и направился за город по Видземскому шоссе.
Миновав Баложскую корчму, он заметил у обочины девушку с корзинкой в руках и тотчас соскочил с велосипеда.
— Доброе утро. Много боровиков набрали?
— Пока только три, — ответила девушка, пристально взглянув на него, — вы будете четвертым.
— Лесника не заметили? — вполголоса спросил Силениек.
— Минут пятнадцать тому назад прошел один в сторону Ропажей, но он свернул влево от шоссе, — так же тихо ответила девушка.
— Частный?
— Нет, казенный. Старший надзиратель.
— Значит, можно приступать к сбору грибов.
Закуривая папиросу, Силениек незаметно огляделся. Кругом не видно было ни души.