ГОРСТЬ ЗЕМЛИ
Наши части отошли
к лесу после боя;
дорогую горсть земли
я унес с собою.
Мина грохнулась, завыв,
чернозем вскопала;
горсть земли — в огонь и взрыв —
около упала.
Я залег за новый вал,
за стволы лесные,
горсть земли поцеловал
в очи земляные.
Положил в платок ее
холщево́й, опрятный,
горстке слово дал свое,
что вернусь обратно;
что любую боль стерплю,
что обиду смою,
что ее опять слеплю
с остальной землею.
ДЕТИ
Зияет руинами школа,
семь классов в разрезе стены, —
фугаска ее расколола
стальным кулаком сатаны.
Но школьники без опозданья
приходят в разбитое зданье.
Космическим черным железом
забрызган их опытный сад,
но все же тычинки в разрезе
на взорванных стенах висят.
Едва отгудела тревога,
все сели вокруг педагога.
Урок у обломков строенья,
раскрыты тетрадки для слов,
здесь дети постигнут строенье
живых и любимых цветов.
И водит указкой Светлана
по стеблю и чаше тюльпана.
Отцы их бросаются в пламя,
а им, остающимся жить,
не с бомбами, а с цветами
придется в грядущем дружить.
Над ними качается стадо
серебряных аэростатов…
СЕВАСТОПОЛЬ
Севастополь!
Огневая буря!
Глохнет берег
от ревущих бомб,
вздулась бухта,
бурная и бурая,
вспышки в небе
черном и рябом.
Может,
страшным оползнем
обрушатся
и сползут в пучину
берега,
но вовеки
памятником мужества
здесь воздвигся
облик моряка.
Может быть,
когда-нибудь растопится,
станет паром
моря изумруд,
но вовеки,
черноморцы,
севастопольцы,
ваши подвиги
в легендах не умрут.
Танки шли —
вы встали и застопорили,
залегли,
бессмертное творя,
будто врылись
в землю Севастополя
рукавов матросских
якоря.
Пулями пробитые,
но держат,
держат ваши руки
пулемет,
и, как шлюпка
с надписью «Надежда»,
к вам любовь народная
плывет.
Верю я
далекому виденью:
взорванная
вырастет стена,
севастопольские улицы
наденут
дорогие
ваши имена.
Будет день —
и мы придем обратно
к памятным развалинам
в Крыму!..
Лозунг:
«Смерть фашистским оккупантам!» —
значит:
жизнь
народу моему!