как он сильным стал
при советской власти,
как он варит сталь
Родине на счастье;
как он стал дружить
с книгой
в Комсомоле
и понял: жить — так жить,
не кой-как, а вволю;
и если сталь варить,
так варить на славу!
Что и говорить?
Все это
по праву.
А Съезд:
«Да, ты рожден
для борьбы, для риска.
Видишь, как зажжен
страстью большевистской!
Рад пожать бы я
руку металлургу.
Виден у тебя
партбилет сквозь куртку.
И на сердце, знать,
набралось сказать что…»
А тот откинул прядь
(от отца — казачья).
Посмотрел на нас…
Понял Съезд по жесту:
важное
сейчас
он откроет Съезду:
— Для страны не жаль
ни труда, ни крови.
Для чего нам сталь?
А для строек новых,
для добычи руд,
для турбин могучих,
чтобы жизнь и труд
сделать втрое лучше;
чтобы стлалась степь —
без пустынных пятен,
чтоб насущный хлеб
даже… стал бесплатен.
Но для чего нам сталь, —
вдруг спросил он строго, —
если враг бы встал
у нашего порога?
И Съезд сказал себе:
«Этот
пост не бросит.
В схватке, ослабев,
пощады не попросит».
А Мазай:
— Могу
дать ответ короткий:
Мы
зальем
врагу
жидкой сталью глотки!
Так сказал,
что звон
с эхом перекатов!
И кто-то вышел вон
из ложи дипломатов.
И стоял Мазай
в зале,
в общем гуле,
и его глаза
в счастье потонули.
…Здесь был утвержден
и всем светом узнан
Основной Закон
Советского Союза.
Поиски и находка
Снова печь пылает,
снова сталь гуляет,
снова пляшет резво
с марганцем железо,
и в желоб льется снова
сталь из выпускного.
Грузят шихту краны
длинными руками,
и смотрят великаны
в жаркие вулканы
смелыми зрачками
с синими очками.
Посмотреть — так все тут
в Мариуполь едут,
изучить вот этот
знаменитый метод.
И стоят с Макаром:
— Покажи, товарищ,
как, каким макаром
так ты быстро варишь? —
Смотрят на заправку
и стоят всю плавку,
но они Макару
тоже дали жару!
Печь гудит, трясется.
Из око́н — три солнца.
Сталевар Аносов
поднял ряд вопросов:
— Ну, а как с износом?
Бел твой свод, не розов.
Печь с натуги воет.
Печь в ремонте вдвое.
Значит, за год выдашь
вдвое меньше плавок.
Метод твой, как видишь,
требует поправок.
Ты, Мазай, новатор,
но только рановато
застывать на месте.
Дай поищем вместе.
Нам всегда давалось
счастье в руки обе.
А что обидел малость… —
Но Мазай:
— Це добре.
Нужен, нужен поиск.
Не кирпич ли порист?
Чей-то голос шепчет:
— Магнезит покрепче.
Вот с Урала пишут:
своды нужно выше.
Или ромбом стены
растянуть мартену?
Путь закрыть износу
надо — кровь из носу!
Надо ночь не спать и
исписать тетради
ради этой, ради
радостной находки,
ради новой сводки,
где б стояло:
«Найден,
вырублен из почвы
камень для громадин,
небывало прочный!»
Он не сдаст, хоть режьте,
в поиске, в надежде.
Он в пожар работы,
в формулы, в подсчеты —
всунул руки обе.
Весь в труде, в учебе…
А находка — близко.
Уместилась
между
точностью и риском,
знаньем и надеждой.
Манит:
«На, возьми-ка.
Поймана. В порядке».
И — вывернется мигом,
и сначала в прятки!
Но Макар — за нею:
— Вырву, завладею! —
Та — в страницы мигом,
а он за ней по книгам,
по следам спектральным,
по карьерам скальным
и раз
в ночную смену
взял прижал к мартену!