Том 3. Гражданская лирика и поэмы

и на штаб врага,
запылавший, яркий,
грянул
            ураган
бомб советской марки.

Шел родной металл
с песней:
               «К югу! К югу!»
И Мазай шептал
благодарность другу

летчику, что круг
развернул в наклоне
и «спасибо, друг»
слышал в шлемофоне…

В громе бомб
                         уже
был не смертник пленный,
здесь,
             на рубеже,
мастер встал мартенный.

Он ценил на глаз
мощь, удар металла,
и это
         его власть
штаб врага взметала!

Над Мазаем — дым,
взрывы землю рыли.
А враги
             под ним
прятались в могиле.

Он стоял один
и плевал в глаза им.
Он — непобедим.
Он — земли хозяин!..

Но когда в него
впились злые пули —
скорбью огневой
стены полыхнули.

И когда штыки
повернулись в теле —
говорят,
             гудки
заунывно пели.

И когда тот ров
враг сровнял с площадкой
у друзей с голов
ветер сдунул шапки.

И стоял Мазай
в наших долгих думах,
в мыслях и в глазах
партизан угрюмых.

…Видите, сейчас —
смел, в себе уверен —
он стоит у нас
среди клумб
                     на сквере.

Выплавлен в огне,
из металла о́тлит.
И со скамейки мне
виден его облик.

Просто вышел в сад
подышать — жара ведь!
А печь — его краса —
продолжает плавить…

Смотрят новички
на очки под кепкой,
на его зрачки,
на губы крупной лепки.

И в лучах косых
никнут от печали
на фуражках их
молотки с ключами.

Только
           что печаль?
Вам — ворота настежь!
Завтра вас к печам
ставит старший мастер.

В цех!
          С огнем сдружись,
молодое племя!
Здесь не гаснет жизнь,
здесь не молкнет время.

Слышите — гудок?
В кленах вся дорога…
Вот
        и эпилог.
Но жизнь — без эпилога.

И ребята в цех
входят,
              продолжая
ради счастья всех —
труд
          и жизнь
                       Мазая.