— Спасибо, спасибо тебе, Никола! Ты такой добрый, — шептала Зорка, сжимая его руки.
Снизу от ворот до них доносились звуки песен. Местной вышеградской молодежи вторили уже, быть может, гимназисты из Сараева. Еще каких-нибудь пятнадцать дней — и в город приедут студенты из университетов. А до тех пор она не в силах принять какое бы то ни было решение. Как ей ни тяжело, как ни мучительна для нее его доброта, но в этот миг она и под угрозой страшной казни не могла бы вымолвить «да». Она ни на что не надеется, только бы еще раз увидать того, кто «не способен никого любить». Еще один раз, а там будь что будет. А Никола, она знает, подождет.
Они поднялись и крутой дорогой рука об руку медленно стали спускаться к мосту, навстречу доносившейся песне.
XXII
На Видовдан сербские общества устроили, как каждый год, гулянье на Мезалинском лугу[123]. Здесь, у слияния двух рек, Дрины и Рзава, на высоком зеленом берегу под кронами густых орехов, раскинулись питейные палатки, а перед ними в тихом пламени жаровен на вертелах уже румянились барашки. Семьи, принесшие с собой обед, расположились в тени. Под навесом из зеленых веток громко играла музыка. На утоптанном лугу с утра кружилось коло. Плясали самые беспечные и молодые, сейчас же после службы в церкви пришедшие сюда, на Мезалинский луг. Большое общее гулянье начнется после полудня. Но коло и теперь уже лихое и задорное, погорячей того, что будет после, когда его красивый строй разбавится замужними женщинами, неугомонными вдовцами и несмышленой детворой и понесется вскачь беспорядочной цепью. Пока еще в его овальном обруче преобладают парни, и огневое коло их летят, летит, как брошенное в воздух ожерелье. И все время вокруг них летит и кружится, сливаясь с ритмом музыки небо, и пышные кроны деревьев, и белые летние облака и быстрые воды двух рек. Плывет кругами земля под танцорами и вертится с ними, и им только надо поспеть за этим стремительным общим вращением. Молодые парни с разбегу врезаются в цепь. Девушки выжидают, медлят, присматриваясь к танцу и как бы про себя отсчитывая такт до некоего неслышного удара, дающего им знак вскочить, пригнувшись, в хоровод, как в холодную воду. Мощная пульсация земли от разопревшей почвы сообщается ногам и разливается по цепи взмокших рук, неразрывно связывая танцоров в единое существо разгоряченное одной кровью, захваченное единым движением. Молодые парни, побледнев и раздувая ноздри, пляшут, чуть откинувшись назад, девушки, алея пунцовыми щеками, стыдливо опускают взоры, боясь выдать наслаждение бешеным танцем.
И только было развернулось общее гулянье, как на дальнем конце Мезалинского луга, сверкая на полдневном солнце оружием и новизной мундиров, показалась черная группа жандармов. Их было больше, чем в обыкновенном патруле, объезжающем ярмарки и гулянья. Они проследовали прямо под навес, где сидели музыканты, и инструменты один за другим вразбивку замолкали, Приостановилось, дрогнув, коло. Раздались протестующие возгласы. Танцевавшие пока не разнимали рук. В запале кое-кто еще приплясывал на месте, ожидая возобновления музыки. Но оркестранты быстро свертывались, заматывая в тряпки и клеенки свои трубы и скрипки. Жандармы между тем уже шагали дальше, к палаткам и семейным группам, сидевшим там и сям на траве. Тихий, но резкий односложный оклик вахмистра магическим заклятием мгновенно тушил всякое веселье, прекращал танец, прерывал разговор. Бросая все свои занятия при приближении жандармов, люди суетливо складывались и уходили. Распался наконец и хоровод парней и девушек. Им не хотелось ни за что прерывать танцы на лугу и примириться с тем, что наступил конец веселью и забавам. Но перед бледным лицом и налитыми кровью глазами жандармского вахмистра отступились и самые упрямые.
Разочарованные и все еще недоумевающие люди возвращались с Мезалинского луга по широкой белой дороге, а навстречу им из города полз все более упорный слух о совершенном нынче утром в Сараеве покушении и убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги и ожидавшемся суровом гонении на сербов. У Конака им попалась первая партия арестованных во главе с молодым отцом Миланом; жандармы вели их в тюрьму.
Вторая половина этого летнего дня, обещавшего быть веселым и праздничным, обернулась волнением, тревогой и настороженным ожиданием.
На мосту вместо праздничного оживления и радости царила мертвая тишина. Тут уже стояла охрана. Солдат в новой форме неторопливо мерил расстояние от дивана до железной крышки люка в теле заминированного опорного быка и, преодолев его, при каждом повороте как бы давал сигнал ослепительной вспышкой отражавшего солнце штыка. А следующий день под мраморной плитой с турецким изречением спозаранку белело официальное извещение, набранное крупным шрифтом и обведенное жирной траурной каймой. В нем сообщалось об убийстве престолонаследника в Сараеве[124] и выражалось негодование по поводу совершенного злодеяния. Но прохожие, понурившись и не читая, спешили поскорее проскользнуть и мимо стражника, и мимо извещения.
123
На Видовдан сербские общества устроили… гулянье… — На Видовдан 13 (28) июня в 1389 г. сербское войско, возглавляемое царем Лазарем, было разгромлено турецкими войсками под предводительством султана Myрада I. Этот день отмечался как день национальною траура, день борьбы за свободу.
124
В нем сообщалось об убийстве престолонаследника в Сараеве… — 28 июня 1914 г. в Сараево приехал наследник австрийского престола, глава военной партии эрцгерцог Франц Фердинанд, чтобы произвести смотр расквартированным там войскам. Само назначение военного парада на Видовдан было вызовом национальным чувствам сербов. Члены конспиративной группы национально-патриотической организации «Молодая Босния» решили организовать покушение на Франца Фердинанда и губернатора Боснии и Герцеговины генерала Потиорека. В боевую группу входили Гаврило Принцип, Неделько Чабринович, Трифко Грабеж, Мухамед Мехмедбашич, Васо Чубрилович и Цветко Попович. Когда кортеж автомобилей проезжал по улицам Сараева, Гаврило Принцип двумя выстрелами из револьвера убил Франца Фердинанда и (по ошибке — он целился в Потиорека) его супругу Софию. Убийцы были схвачены и вместе со многими своими единомышленниками предстали перед судом. Трое членов «Молодой Боснии» были казнены, а остальные, в том числе и Принцип (как несовершеннолетние), приговорены к длительным срокам тюремного заключения.