Отбор продолжался. Постепенно вызвали всех специалистов: саперов, минометчиков, связистов, — и тотчас какой-нибудь сержант или старшина выстраивал их и сопровождал в соответствующую часть, где их регистрировали, подвергали медицинскому осмотру и распределяли по ротам. Самой большой оказалась группа пехотинцев, но их и требовалось больше.
Потом начали отбирать тех, кто еще не служил в армии, — по возрасту, образованию, росту. Не было ни одного, кто бы на вопрос: «Как здоровье?» — не ответил: «Здоров. Ни на что не жалуюсь».
Наконец, на краю дороги осталось человек пять-шесть. Среди них была и Рута. Иначе и не могло случиться: в армии она не служила, никакой военной специальности у нее не было, а санинструкторов и медсестер было зачислено столько, что хватило бы на два медсанбата. Наверное, поэтому молодой капитан и не интересовался этими специальностями.
В кучке людей, споривших сейчас с капитаном, ни у кого не было надежды попасть в дивизию. Двое были слишком стары, один чересчур молод, двое — с явными физическими недостатками. Руте капитан коротко объявил:
— Нам некуда вас девать. Все штатные места для женщин заполнены.
— Тогда дайте мне мужское дело! — крикнула Рута. — Разрешите стать снайпером или разведчиком. Я знаю немецкий язык. Ведь на фронте понадобятся переводчики.
— У нас таких сотни, — улыбнулся капитан, — как видите, особенная дивизия.
— Одним человеком больше — какое это имеет значение, когда здесь несколько тысяч, — не сдавалась Рута. — Прошу вас, не отсылайте меня обратно. Назад мне нет пути.
Было ясно, что слезы, улыбки и тому подобное женское оружие не поможет, поэтому Рута старалась сдерживать свое волнение, но это ей не удалось. Огорченная, с убитым видом стояла она перед капитаном, а взгляд ее искал Айю, просил помощи.
Заметив, что без ее вмешательства не обойдется, Айя подошла к капитану и отвела его в сторону.
— Из нашей области дивизия получит по крайней мере восемьсот хороших строевиков, — начала она тихо. — Обещаю, что за неделю они все будут здесь. Даю честное слово, что больше не пришлю ни одной женщины, но эту вы, пожалуйста, примите. Очень прошу — сделайте исключение.
Капитан недоверчиво посмотрел на Айю и задумался.
— Ну хорошо, только не забывайте уговора.
— Больше ни одной… пока сами не запросите, — обещала Айя.
— Это другое дело… — улыбнулся капитан. Потом обратился к младшему лейтенанту:
— Отведите товарища в медсанбат. Зачислить в штат. Скажете, что по моему распоряжению.
— Слушаю, товарищ капитан!
Рута схватила свой вещевой мешок и чуть не бегом побежала за ним.
— Я потом зайду посмотреть, как ты устроилась, — бросила Айя вслед Руте. Но та ничего не слышала от радости, в душе у нее точно серебряный колокольчик звенел: «Добилась! Добилась! Принята!»
Рута даже не скрыла улыбки превосходства, проходя мимо кучки удрученных женщин, которым было отказано в приеме. Они простоят здесь до вечера, пока не подъедет грузовик, чтобы отвезти их обратно на станцию. Еще бы немного — и Рута очутилась среди них. Но теперь все эти волнения были позади.
Нелегко было охватить массу эвакуированных, рассеянных по многим областям и республикам. Пока прибывали сведения, что в такой-то области осели латыши, пока известие об организации дивизии доходило туда — шла неделя за неделей. Нетерпеливым казалось, что процесс организации слишком затянулся, но люди, знающие обстановку, понимали, что быстрее тут ничего не сделать.
Сначала в лагерь приезжало только по нескольку десятков человек в день и нельзя было приступить к формированию батальонов и полков. Потом стали прибывать по одной-полторы сотни в день, а вскоре приток людей достиг полной силы, и штаб дивизии еле справлялся с приемом. Мелкие стрелковые подразделения — первоначальные ячейки будущих батальонов и полков — расширялись и превращались в полноценные войсковые части. Постепенно прибывал и командный состав: во главе полков, дивизионов, рот и батарей становились опытные командиры. Приходили поезда и автоколонны с вооружением и снаряжением. Артиллерийский полк получил новые прекрасные орудия и лошадей; зенитчики и минометчики радовались новому оружию и очень гордились им. Гражданская одежда стала исчезать, пестрая толпа постепенно превращалась в подтянутый воинский коллектив. Затруднение получилось только с обувью, и не потому, что не хватало сапог, а потому, что спрос на большие размеры был так велик, что превзошел все расчеты статистики. Кое-кому пришлось некоторое время ходить в чем попало, пока на базе не появились сапоги сорок шестого и больших размеров.