И между тем как свиньи жрут почетТолкается! – под ребрами печетИ чует правду – прожигает просто
(Тень Грозного?) Встряхни ж нас царь БорисДа крепче поухватистей берисьЧтоб отлетел весь мусор гной короста!
МОСТ
Бородачи пузаны – малышняГуляем во дворе нарядных ясельЛепечем и пузыримся: ня! ня!Визжит как смерть! – упал и нос расквасил
Влез на горшок величие храняВсе девочек исследует – мамасикОбиделся: не поняли что – классикДым! шоры! обезьянник! злоба дня!
Когда иду я через Крымский мост —Стальные фермы – балки вперехлест —Заклепки в два ряда – стальные шляпки —
Весь в солнце – над рекою – в пустотеТеряя чешую монетки перья тряпкиЗавидую высокой простоте
ЦВЕТЫ С ОКРАИНЫ
Вьюном ефросинья вся в желтых цветочкахУ ржавой трубы где труха и кирпич —Мильон срамокашек… пук лапушек сочныхИ скромный лиловый иван-ильич
Хлион и валерия – белые точноДвиженье души – все равно не постичьИ чемпиоза – махроза мистич-ческая – вся в клопах и окантах барочных!
Собрать эту живность и нечисть в канавеДомой принести и поставить на столПринюхайтесь к этой любви и отраве —
Как будто здесь чистили рыбу и жралиАрбуз пили пиво газету марали —И кровью и спермой букет изошел!
БЕССТРАШНАЯ
Памяти Нади Эльской
И плоти-то в ней не было почти —Одна улыбка. Смерти что за пища! —Пронзительные светлые глазищиА вот о н а возьми и предпочти
Споткнулась и лежит на полпутиА там весной как соловьи засвищутЕе покойный Цыферов отыщетИ скажет: «Есть надежда… не грусти…»
Искусство лезло в парки и в квартирыБульдозеры корежили картиныИ коршуном над паствою – Оскар…
Соратница! пьянчужка! анархистка!Ты – с нами! мы – с тобой! мы здесь! мы близко!Вот только б тебя Генка отыскал
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
При получении извещения с черным крестом из Праги
Мой тесть Гуревич Александр ДавыдовичИ музыкант из Праги Глеб ЕрохинСолагерники – что вы там навиделись! —И снова вместе – тени духи вздохи
И собеседник мой пожалуй с виду лишьЕще вполне – он мертв – и ухо в мохеА если жив ему не позавидуешь —Кариатида вымершей эпохи
Но в памяти живет и ходит ПрагаВ глазах блестит предательская влагаКак бриллиант весь мир омыт в апреле
Вон Федоров идет по тротуаруС ним – Цыферов… И эту знаю паруКто умер тот живой на самом деле
ВСТРЕЧА
Памяти Юло Соостера
Был автобус – ехали к ЮлоБыло бледно ветрено и тонкоБормотала старая эстонка —Их глаза что лед или стекло
Было море ласковей теленкаЛес сквозил что аиста крылоИ шоссе куда-то вверх вело– М е т с а к а л м и с т о о – наша остановка
Свечи на земле – на мокрой хвоеПламя белое стоит как неживоеПозабыл я, ты в каком ряду?
Все что первым – жизнь насквозь – заметилЧем сквозь холст – в порыв бумаги бредилТак и знал что я тебя найду
УРАЛ ЗИМОЙ ПЯТИДЕСЯТОГО
Сугробом кровля – овощехранилищеС зарей приводят женские бригады —Штаны платки бушлаты и заплатыВнизу темно и скользко – запах гнили еще
Зато попеть позубоскалить радыВсему научат в лагере: училище—А эта блядь откуда еще вылезла? —Глаза блестят и губы виноваты
—Скучает дура по тебе траншея! —Из-под тряпицы тоненькая шея —Картофелина вроде проросла
Вверху белеют смутные окошки…Возились двое на горе картошки —Да это ведь любовь у ней была
МНЕ 12 ЛЕТ
Весь встрепанный и потный со двораВбежал: отец!.. И сразу тихо сталоИз темных рук бумага выпадала —И той бумаге не было конца
Он плакал половиною лицаНад Витебском над мятой похоронкой —И горе вдаль веревочкой – воронкойЗакручивалось – дымная дыра
Устами – всеми звездами крестамиОтец рычал хрипел: «Будь проклят Сталин!»Обмолвился?.. Ослышался я? да?
Не Гитлера винил он в смерти сына…Пусть жжет вас пламя Страшного Суда! —Да керосина больше! керосина!