Я эту «Ольгу» читал на эстраде.
Утром звонок: «Экскюзе, бога ради!
Я полурусская... с именем Ольга...
Школьница... рыженькая вот только...»
Ольга, опомнитесь! Что с вами, Ольга?!..
1963
Ирена
Ирена проводит меня за кулисы.
Ирена ноздрями дрожит, закуривши.
В плечах отражаются лампы, как ложки.
Он потен — Ирена.
Он дышит, как лошадь.
Здесь кремы и пудры — как кнопки от пульта.
Звезда кабаре,
современная ультра,
упарится парень (жмет туфелька, стерва!),
а дело есть дело,
и тело есть тело!
Ирена мозоль деловито потискивает...
...Притих ресторан, как капелла Сикстинская.
Тревожно.
Лакеи разносят смиренно
меню как Евангелие от Ирены:
«Богиней помад, превращений,
измены,
прекрасный Ирена,
на наглых ногах, усмехаясь презренно,
сбегает с арены!
Он — зеркало времени, лжив, как сирена,
любуйтесь Иреной!
Мужчины, вы — бабы, они ж — бизнесмены,
пугайтесь Ирены!
Финал мирозданья, не снившийся Брему,
вихляет коленями...
О две параллели, назло теореме
скрещенных в Ирене!
«Ирена, ку-ку!» Кидайте же тугрики
от Сены до Рейна
под бритые икры в серебряной
туфельке!
Молитесь Ирене!»
Куря за кулисой, с цветными ресницами
глядел в меня парень пустыми глазницами.
И, как микеланджеловские скрижали,
на потных ногах полотенца лежали.
1963
Старухи казино
Старухи,
старухи —
стоухи,
сторуки,
мудры
по-паучьи,
сосут авторучки,
старухи в сторонке,
как мухи,
стооки,
их щеки из теми
горящи и сухи,
колдуют в «системах»,
строчат закорюки,
волнуются бестии,
спрут электрический...
О оргии девственниц!
Секс платонический!
В них чувственность ноет,
как ноги в калеке...
Старухи сверхзнойно
рубают в рулетку!
Их общий любовник
разлегся, разбойник.
Вокруг, как хоругви,
робеют старухи.
Ах, как беззаветно
в них светятся муки!..
Свои здесь
Джульетты,
мадонны и шлюхи,
как рыжая страстна!
А та — ледяная,
а в шляпке из страуса
крутит динаму,
трепещет вульгарно,
ревнует к подруге.
Потухли вулканы,
шуруйте, старухи.
...А с краю, моргая,
сияет бабуся:
она промотала
невесткины
бусы.
1963
Поэт в Париже
Уличному художнику
Лили Брик на мосту лежит,
разутюженная машинами.
Под подошвами, под резинами,
как монетка, зрачок блестит!
Пешеходы бросают мзду.
И, как рана,
Маяковский, щемяще ранний,
как игральная карта в рамке,
намалеван на том мосту!
Каково Вам, поэт, с любимой?!
Это надо ж — рвануть судьбой,
чтобы ликом, как Хиросимой,
отпечататься в мостовой!
По груди Вашей толпы торопятся,
Сена плещется под спиной.
И, как божья коровка, автобусик
мчит, щекочущий и смешной.
Как волнение Вас охватывает!..
Мост парит,
ночью в поры свои асфальтовые,
как сирень, впитавши Париж.
Гений. Мот. Футурист с морковкой.
Льнул к мостам. Был бастард Земли...
Никто не пришел на Вашу выставку, Маяковский,
Мы бы — пришли.
О, свинцовою пломбочкой ночью
опечатанные уста.
И не флейта Ваш позвоночник —
алюминиевый лет моста!
Вам шумят стадионов тысячи.
Как Вам думается?
Как дышится,
Маяковский, товарищ Мост?..
Мост. Париж. Ожидаем звезд.
Притаился закат внизу,
полоснувши по небосводу
красным следом от самолета,
точно бритвою по лицу.
1963