Киж-озеро
Мы — Кижи,
я — киж, а ты — кижиха.
Ни души.
И все наши пожитки —
ты, да я, да простенький плащишко,
да два прошлых,
чтобы распроститься!
Мы чужи
наветам и наушникам,
те Кижи
решат твое замужество,
надоело прятаться и мучиться,
лживые обрыдли стеллажи,
люди мы — не электроужи,
от шпионов, от домашней лжи
нас с тобой упрятали Кижи.
Спят Кижи,
как совы на нашесте,
ворожбы,
пожарища, нашествия.
Мы свежи —
как заросли и воды,
оккупированные
свободой!
Кыш, Кижи...
...а где-нибудь на Каме
два подобья наших с рюкзаками,
он, она —
и все их багажи,
убежали и — недосягаемы.
Через всю Россию
ночниками
их костры — как микромятежи.
Раньше в скит бежали от грехов,
нынче удаляются в любовь.
1964
Кемская легенда
Был император крут, как кремень:
кто не потрафил —
катитесь в Кемь!
Раскольник, дурень, упрямый пень —
в Кемь!
Мы три минуты стоим в Коми.
Как поминальное «черт возьми»
или молитву читаю в темь —
мечтаю, кого я послал бы в Кемь:
1. ...
2. ...
3. ...
4. ...
5. ...
6. ...
7. ...
Но мною посланные друзья
глядят с платформ,
здоровьем дразня,
счастливые, в пыжиках набекрень,
жалеют нас,
не попавших в Кемь!
«В красавицу Кемь
новосел валит.
И всех заявлений
не удовлетворить.
Не гиблый край,
а завтрашний день»,
Вам грустно?
Командируйтесь в Кемь!
1973
Ахиллесово сердце
В дни неслыханно болевые
быть без сердца — мечта.
Чемпионы лупили навылет —
ни черта!
Продырявленный точно решёта,
утишаю ажиотаж:
«Поглазейте в меня, как в решётку, —
так шикарен пейзаж!»
Но неужто узнает ружье,
где,
привязана нитью болезненной,
бьешься ты в миллиметре от лезвия,
ахиллесово
сердце
мое?!
Осторожнее, милая, тише...
Нашумело меняя места,
я ношусь по России —
как птица
отвлекает огонь от гнезда.
Невозможно расправиться с нами.
Невозможнее — выносить.
Но еще невозможней —
вдруг снайпер
срежет
нить!
1965
Монолог биолога
Растут распады
из чувств влекущих.
Вчера мы спаривали
лягушек.
На черном пластике
изумрудно
сжимались празднично
два чутких чуда.
Ввожу пинцеты,
вонжу кусачки —
сожмется крепче
страсть лягушачья.
Как будто пытки
избытком страсти
преображаются
в источник счастья.
Но кульминанта
сломилась к спаду —
чтоб вы распались,
так мало надо.
Мои кусачки
теперь источник
их угасания
и мук истошных.
Что раньше радовало,
сближало,
теперь их ранит
и обижает.
Затосковали.
Как сфинксы — варвары,
ушли в скафандры,
вращая фарами.
Закаты мира.
Века. Народы.
Лягухи милые,
мои уроды.
1966