IV
Новорусское Новодевичье.
Куда Рубенсу и Вандейчику!
Ватрушки жрет у ворот
под «Фанту» отечественную
живой и мертвый народ.
Нас внутрь не пускал детина.
Охранник был без лица.
Из пустоты щетина
росла, как из мертвеца.
Загробная жизнь под угрозой.
Воя, как «Цеппелин»,
взбесившиеся березы
летали без сердцевин.
Мы — только капот от «мерса»
с вынутыми цилиндрами.
Не то что мы все без сердца,
мы — люди без сердцевины.
И ломаные слова наши —
с вырванными корнями и ветками
— «Катастрофа! — кричу я. — «Ка...а!»
— «Касторка», — соглашаются соседи.
— «Про кладбищи», — настаиваю я.
— «Прокладки», — догадывается народ.
— «Телесводка», — подтверждаю. —
«Те...ка».
— «Телка», — понимают...
Когда я читаю у Гете «Гретхен» —
«гр...н», — «грешен» видится мне.
Она звала Фауста «Генрих» — «Г...х».
Я прочитал «Грех»...
Я понимаю, есть грех
любленных наслаждений...
Но в чем грех зеленых насаждений?
V
Новорусское Новодевичье.
У Лужников народ.
Видео не с Фадеечевым —
с эротикой продает.
Любимые литсобратья
мне пальцы совали в раны,
меня, гуру благодати,
сочтя за гуру урагана.
Гостиница, как магометанка,
зашторена на закате.
А вдруг гуру урагана
и есть гуру благодати?
Все это мне не простится
за то, что, душу губя,
на судную репетицию
я затащил тебя.
Где вместо стволов провалы,
как вверх ногами столы,
разбуженные вставали
человеческие стволы.
С росинками галогенными
из ада встает и рая
российская интеллигенция,
мертвая и живая.
Бастующие рубили
завалы, чинили лес.
А может быть, это были
солдаты из МЧС?
VI