Вера Федоровна Панова
Собрание сочинений в пяти томах
Том 1
ВЕРА ПАНОВА. ТВОРЧЕСТВО И СУДЬБА
Весной 1945 года, на исходе Великой Отечественной войны, рождалась одна из лучших книг советской литературы о только что прожитом времени — «Спутники» Веры Пановой. Мало кто знал это писательское имя. Настоящая литературная судьба нового автора была еще на самом взлете.
Вера Панова стала писателем не только в силу своего большого природного дарования. Она была предуготовлена к творчеству нелегким опытом жизни и глубокой, возраставшей с годами любовью к литературе. Из испытаний, посланных ей судьбой, Панова вышла нравственно закаленной, сохранившей мужество и оптимизм, свойственные советскому человеку. И эти качества сполна проявились в самых разных ее произведениях.
В прозе прежде всего, а также и в драматургии, Панова сохраняла художественную объективность и верность действительности. Жизнь в ее произведениях узнаваема, люди — реальны, по их характерам, сознанию и бытию можно судить о многих сторонах жизни советского общества за первые полвека его существования. А время Великой Отечественной войны, отцы и дети, пережившие эти невероятные годы, остаются главными действующими лицами всего ее творчества. Панова показала себя зрелым мастером, чутким стилистом, способным выразить увиденное и пережитое в оригинальной и емкой форме.
После публикации повести «Сережа» Корней Чуковский утверждал в письме к автору: «Дорогая Вера Федоровна, Вы, может быть, и сами не знаете, что Вы написали классическую книгу, которая рано или поздно создаст Вам всемирное имя. Не сомневаюсь, что ее переведут на все языки. Дело не только в том, что впервые в истории русской литературы центральным героем повести поставлен шестилетний ребенок, но и в том, что сама эта повесть классически стройна, гармонична, выдержана во всех своих — очень строгих! — (подлинно классических) пропорциях. …Для меня точно так же классичны и „Спутники“».[1]
Творческое развитие писательницы не было бескризисным и однолинейным. Пановой были знакомы минуты неуверенности, сомнений, глубокой неудовлетворенности собой, попытки перешагнуть через старое и все начать заново. Способная самокритично судить о собственной работе, она умела преодолевать себя и находить более глубокие решения тех художественных проблем, которые ставило перед нею время.
В шестидесятые годы Панова много трудилась для театра и кино. Ее пьесы обогатили современную театральную культуру. Творчество Пановой остается одним из значительных явлений советской литературы и искусства. Книги Пановой изданы на многих языках и получили заслуженное признание читателей в разных странах мира.
Вера Федоровна Панова родилась 20 марта 1905 года в Ростове-на-Дону. Когда дочери шел шестой год, отец ее, Федор Иванович, утонул в Дону. Семья осталась без средств к существованию. Матери пришлось пойти на службу конторщицей. В бедности и нужде прошли детские годы писательницы. Она хорошо узнала жизнь городской окраины, трудовой быт простых людей.
Впечатления детства были противоречивы. Рядом с пестрыми картинами праздничного Ростова Панова с юных лет запомнила будни скудной провинциальной жизни. Она застала еще, пусть на исходе, старую Россию, описанную Чеховым, Горьким, Куприным. Сама Панова подтвердила это в своих воспоминаниях «О моей жизни, книгах и читателях», воздав должное Чехову, который «всю тогдашнюю нашу серенькую жизнь живописал со всеми ее подробностями».
Октябрьская революция и гражданская война потрясли уклад жизни старой России. Ростов испытал на себе все превратности бурного времени. Власти в городе несколько раз менялись, и только в начале 1920 года под ударами Первой Конной армии контрреволюция на юге была разгромлена и Ростов снова стал советским. Драматические события гражданской войны не остались для Пановой только литературным воспоминанием. Они были частью прожитой жизни. Панова встречала людей, о которых читала потом в «Конармии» Бабеля — несколько бойцов Первой Конной квартировали у них во дворе.
Семнадцати лет Панова поступила работать в редакцию ростовской газеты «Трудовой Дон». Журналистика на долгие годы становится ее основной и любимой профессией. Первые шаги Пановой в газете очень напоминали начало журналистской карьеры Севастьянова, описанной позднее в «Сентиментальном романе», книге во многом автобиографической, построенной на соединении художественного вымысла и реальных фактов собственной жизни.
В 1926–1927 годах Панова вела регулярный отдел фельетона в газете «Советский Юг». Из номера в номер появлялись в газете короткие, остроумные, точно бьющие в цель статьи и заметки, подписанные псевдонимом Вера Вельтман. Преследуя бюрократов, волокитчиков, самодуров, подхалимов, самодовольных мещан, она умела находить характерные, точные штрихи, разом схватывающие натуру. Лучшие фельетоны Веры Вельтман написаны в немногословной язвительной манере, которая — пусть отдаленно — уже предвещает кое в чем антимещанские, критические мотивы повестей и рассказов Веры Пановой.
В Ростове Панова впервые вошла в литературную среду. Она работала здесь вместе с Александром Фадеевым и Николаем Погодиным. Панова слышала первые главы фадеевского «Разгрома» в чтении автора на заседании Ростовской Ассоциации пролетарских писателей. Южный край всегда был богат талантами, а в советскую эпоху отсюда вышло особенно много одаренных людей, пополнивших молодую советскую литературу. Писательская молодость М. Шагинян, А. Фадеева, М. Шолохова, Г. Шторма, В. Киршона, Н. Погодина, В. Ставского, Ю. Юзовского так или иначе была связана с Ростовом. В гостях у ростовчан бывали М. Горький, В. Маяковский, В. Хлебников, И. Бабель, С. Есенин, М. Светлов. Наиболее яркие впечатления молодости связываются у Пановой с этими именами.
При всей калейдоскопичности литературного быта двадцатых годов город юности дал Пановой ту культурную и профессиональную среду, в многосторонних связях с которой получило полноценное развитие ее художественное дарование. Он дал ей также немалый запас жизненных впечатлений, необходимых любому писателю.
Панова принимала близкое участие в детских изданиях Ростова — газете «Ленинские внучата», в журналах «Костер» и «Горн». Собственно, здесь, на ниве детской литературы, она предприняла первые робкие попытки перейти к беллетристике, к художественной обработке жизненного материала. Первые опыты оказались слабыми. Панова так и не стала детской писательницей, но интерес к детям, к их психологии, судьбам, к их отношениям со взрослыми не покидал ее в дальнейшей литературной работе. И лишь благодаря этому пристальному интересу, живым наблюдениям, копившимся в течение десятилетий, могли возникнуть лучшие страницы ее зрелой прозы, посвященной подросткам и детям.
В 1937 году Панова навсегда покинула Ростов. Вместе с детьми и матерью она несколько лет жила на Украине в селе Шишаки Полтавской области. Отсюда выезжала в Ленинград и Москву искать свою «синюю птицу». Литературное счастье долго не давалось ей в руки, хотя перед войной две ее пьесы — «Илья Косогор» и «В старой Москве» были отмечены премиями на республиканском и всесоюзном конкурсах драматургов.
В Москве Панова сблизилась с Александрой Яковлевной Бруштейн, известной писательницей и драматургом, автором популярных в свое время пьес для детей и юношества. Она встретила на редкость отзывчивого, умудренного жизнью человека и опытного, разностороннего литератора. Много лет спустя, в письме к А. Я. Бруштейн по поводу ее новой книги, Панова с благодарностью скажет: «Читала и вспоминала, как я к Вам пришла первый раз, и второй, и третий, как Вы меня обласкали и как мне было тепло от Вашей ласки. И как Вы меня поставили на ноги, и пошла я по тернистому пути литератора. Спасибо Вам еще и еще».[2]
Отечественная война застала Панову в городе Пушкине, захваченном в сентябре 1941 года немецкими войсками. Изгнанная вместе с другими жителями из города, она была обречена на лагерную голгофу. Однако на пути в Эстонию ей удалось уйти вместе с дочерью и, преодолев многие сотни километров по захваченной врагом земле, достигнуть зимой 1941 года далекого села Шишаки на Полтавщине, где оставалась ее семья — две бабушки с малолетними сыновьями. Самые тяжелые времена оккупации Панова провела в этом украинском селе.
2
Письмо В. Ф. Пановой к А. Я. Бруштейн от 1 февр. 1958 г. // ЦГАЛИ, ф. 2546, оп. 1, ед. хр. 470, л. 29.