Виноват, конечно, не русский народ, или народ виноват не в первую голову.
Я думаю, что каждая армия, поставленная в такие условия и в такой момент, вела бы себя так же.
Мы назначили особых комиссаров пристаней. Людей, наблюдающих за посадкой. Люди эти не разбегались, хотя им было и очень тяжело.
Неплохо работала санитарная часть.
Во всех частях были люди, которые делали какое-то дело, которое они считали общим.
Но армия, не поддерживаемая инстинктом самосохранения народа, болела, а больные редко выявляют лучшее, что в них есть.
Что можно отметить, так это хорошее отношение солдат друг к другу — друг для друга они не были волками.
Но самое главное, что люди хоть и плохо, но ждали очередей, терпели, фактически не сдерживаемые уже ничем.
Было еще терпение в дороге, большое, все переносящее во имя слова «домой».
Но я отвлекся.
Я велел уничтожить все вино в городе. Формальное право, которое меня очень мало интересовало, я имел потому, что в прошлом году нашими властями было запрещено выделывать вино…
Вино уничтожала особая комиссия из персов и наших комитетчиков.
Когда уничтожали вино в главном винном гнезде, у некоего Джапаридзе, то вода в канаве была розовая, и громадная толпа сосредоточенно смотрела на алую струю, бегущую из-под стены большого серого безобразного дома.
При уничтожении вина не обошлось без недоразумений.
Здесь слишком пахло вином и деньгами.
Пьянство сократилось, но не уничтожилось. Вино подвозили с левого берега озера.
Между тем голод в стране усиливался.
Уже заурядным стало видеть на улице умирающих.
Люди дрались из-за отбросов, выкидываемых из штабной кухни.
К обеду на нашем дворе собирались голодные дети.
Раз утром я встал и отворил дверь на улицу, что-то мягкое отвалилось в сторону. Я посмотрел, нагнувшись… Мне положили у двери мертвого младенца.
Я думаю, что это была жалоба.
К консулу приходили женщины депутацией чего-то просить. Но что он мог сделать, он, консул неизвестно какого государства, чуть ли не страны голубых антилоп.
Приговоренный смотреть, я смотрел, как персы подавали милостыню своим нищим: две изюминки или одну миндалинку.
Больше делала американская миссия — фактически только она и кормила население.
Часто к доктору Шеду, седому старику, главе миссии, приходили караваны верблюдов с серебром.
Я не знаю, насколько виновны были в голоде мы, русские.
По всей вероятности, мы были виновны тем, что войной создали беженство и помешали возделыванию полей как выселением жителей, так и, это главное, спутав систему орошения.
Все поля здесь дают урожай только при искусственном орошении.
Поле делят маленькими валиками на куски и затопляют по частям.
В пользовании водой соблюдается строгая очередь, установленная и строго разработанная местными обычаями.
Наши войска под влиянием отдельных землевладельцев, действующих в своих интересах, а иногда и сами, думая установить справедливость, вмешивались в это распределение.
Некоторая часть полей в результате осталась без воды.
Кроме того, год был, кажется, вообще неурожайным.
Мы же, со своей стороны, реквизировали ячмень — пшеницу мы ввозили из России — и ничего не сделали для снабжения населения.
Англичане поступили бы иначе, они достали бы хлеб и накормили голодных.
Впрочем, персы находили, что мы лучше англичан.
«Вы грабите, англичане — сосут».
К этому времени начали появляться на территории нашей армии некоторые места, не признающие нашего армейского Совета, а также и моей власти, происхождение которой мне самому было неясно.
Отделился Тавриз и пытался созвать свой армейский съезд. Потом отделился Хой и объявил о своем автономном существовании, но скоро передумал.
По крайней мере, я получил оттуда телеграмму о погромах.
Отход предполагалось вести так: часть войск должна была идти пешком на Джульфу, а часть из Соложбулака, например, по правому берегу озера, считая от Урмии на Тавриз. Прежде вышедшие части должны были останавливаться на условленных местах и охранять дорогу, пропуская задних.
Таким образом предполагалось охранять всю дорогу до Петровска что ли.
Такое движение называется «идти перекатами».
Конечно, ничего не вышло.
Уже первые отправленные полки стремились уйти как можно дальше от Персии.
Очень многие хотели идти в Ставропольскую губернию.
Сравнительно благополучно прошла одна дивизия — я забыл ее номер. Она шла походным порядком, имея вагоны посередине, и прошла, не потеряв ни одного человека.