3-й, 4-й, 5-й, 6-й корпуса — действующие батальоны 192 батальона по 500 человек — 96 000
3-й, 4-й, 5-й, 6-й корпуса — четыре последних батальона на полк 192 батальона по 700 человек — 134 400
Финляндский корпус 16 батальонов по 900 человек — 14 400
Итого 784 ___ 552 000
Кроме того: кавалерия регулярная 80 000
кавалерия иррегулярная 46 000
артиллерия 80 000
Всего 758 000
Некоторые из приведенных нами цифр могут показаться завышенными, но в действительности это не так. Огромные рекрутские наборы, проведенные с начала войны, должны были, несмотря на понесенные потери, целиком приходящиеся на 96 действующих батальонов 3-го, 4-го, 5-го и 6-го корпусов, увеличить численность армии в еще большей степени, но мы сделали скидку на многочисленные случаи смертности среди рекрутов во время следования их к своим полкам. Кроме того в отношении кавалерии наш подсчет весьма скромен.
Из вышеуказанного количества войск 8000 человек (одна дивизия 5-го корпуса) находятся на Кавказе, их следует поэтому сбросить со счета, ибо мы здесь не принимаем во внимание войска, используемые вне Европы. Остальные 750000 человек дислоцированы примерно следующим образом: на берегах Балтийского моря под командованием генерала Сиверса находится Балтийская армия, образованная из Финляндского корпуса и резервных частей гвардии, гренадер и 6-го корпуса — всего вместе с кавалерией и артиллерией около 135000 человек; однако часть этой армии составляют необученные рекруты и наспех сформированные батальоны. В Польше и на границе Галиции от Калиша до Каменца — гвардейцы, гренадеры, 1-й корпус, одна дивизия 6-го корпуса и часть резервов гренадер и 1-го корпуса — всего вместе с кавалерией и артиллерией около 235000 человек. Эта армия представляет собой лучшую часть вооруженных сил России; она состоит из отборных войск и лучшей части резервов. В Бессарабии и между Днестром и Бугом находятся две дивизии 2-го корпуса с частью своих резервов — всего около 60000 человек. Эти войска составляли часть Западной армии, но после переброски Дунайской армии в Крым были выделены и отправлены на место последней. В настоящее время они противостоят австрийским войскам в Дунайских княжествах, командует ими генерал Панютин. Для обороны Крыма предназначены уже прибывшие туда 3-й и 4-й корпуса, одна дивизия 5-го корпуса, две дивизии 6-го и некоторая часть резервов, а также находящиеся еще на марше по одной дивизии 2-го и 5-го корпусов; численность всех этих войск вместе с кавалерией и артиллерией составляет не менее 170000 человек, командует ими Меншиков. Из остальной части резерва и новых соединений, в частности 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и 5-го корпусов, генерал Чеодаев формирует теперь большую резервную армию. Она сосредоточивается во внутренних районах России и будет насчитывать около 150000 человек. Какая часть этой армии уже находится на пути в Польшу или на юг, сказать, разумеется, невозможно.
Таким образом, император Николай, имевший прошлым летом на западной границе своей империи, от Финляндии до Крыма, менее 500000 человек, располагает теперь там 600000 человек и кроме того резервной армией в составе 150000, формирующейся во внутренних районах страны. И тем не менее, по сравнению с Австрией, он располагает теперь меньшими силами, чем раньше. В августе и сентябре прошлого года в Польше и Подолии было 270000 русских солдат, а на Пруте и Днестре была расположена Дунайская армия, насчитывавшая около 80000, — эту армию держали там больше из-за опасения австрийцев, чем кого-либо другого. Следовательно, в то время против Австрии могла бы действовать армия в 350000 человек. Теперь, как мы видели, там находится лишь 295000, сосредоточенных вдоль линии австрийских аванпостов, в то время как Австрия уже выставила непосредственно против них 320000 человек, в помощь которым она может бросить 70000—80000, дислоцированных в Богемии и Моравии. Эта относительная численная слабость русской армии в данный момент и неуверенность в своевременном прибытии подкреплений из внутренних районов в такое время года, да еще в стране, где вся администрация продажна, являются вполне достаточными причинами для того, чтобы русское правительство стремилось выиграть как можно больше времени. Численное превосходство противника мешает русским предпринять наступательные действия, а это означает, что, действуя на открытой местности, характерной для Польши. и к тому же при отсутствии между двумя армиями значительных водных рубежей, русские войска при первом же столкновении вынуждены будут отступить на такие позиции, которые можно удержать. В данном случае это привело бы к рассечению русской армии на две части, из которых одной пришлось бы отступать к Варшаве, а другой — к Киеву, причем между ними оказались бы непроходимые болота Полесья, простирающиеся от Буга (не Южного Буга, а притока Вислы) до Днепра. При таких обстоятельствах было бы исключительной, редко сопутствующей русским в таких случаях удачей, если бы огромное число русских солдат не оказалось загнанным в эти болота. Таким образом, большую часть Южной Польши, Волынь, Подолию, Бессарабию, то есть целиком всю территорию от Варшавы до Киева и Херсона, пришлось бы оставить даже без боя. С другой стороны, и русская армия при условии численного превосходства могла бы так же легко изгнать австрийцев из Галиции и Молдавии, прежде чем они рискнули бы принять решительное сражение, и овладеть проходами в Венгрию; результаты этого нетрудно себе представить. В такого рода войне между Австрией и Россией первая успешная наступательная операция поистине приобретает величайшее значение как для одной, так и для другой стороны, и каждая сторона постарается сделать все возможное, чтобы первой обосноваться на территории противника.
Мы уже не раз говорили, что пока Австрия не выступит против России, нынешняя война не будет представлять, с точки зрения военного искусства, того интереса, который вызывают все европейские войны. Даже события в Крыму представляют собой не что иное, как большую войну в малом масштабе. Неимоверно длительные переходы русских, бедствия союзников сокращали до сих пор численность воюющих армий до таких размеров, которые не позволяли дать ни одного действительно крупного сражения. Что это за сражения, если в них принимает участие от пятнадцати до двадцати пяти тысяч человек с каждой стороны! Какие стратегические операции, представляющие подлинно научный интерес, могут быть осуществлены на небольшом пространстве между Херсонесом и Бахчисараем! И даже здесь, какие бы сражения ни происходили, солдат никогда не бывает достаточно, чтобы занять всю линию фронта. Интерес вызывает скорее то, что не предпринимается, нежели то, что предпринимается. А в остальном все, что происходит, носит не исторический, а анекдотический характер.
Другое дело, если вступят в действие обе большие армии, стоящие ныне друг против друга на границе Галиции. Каковы бы ни были намерения и способности командиров, сама многочисленность армий и характер местности исключают как показную войну, так и нерешительность. Быстрое сосредоточение, форсированные марши, военные хитрости и обходы флангов крупными силами, перемена операционных баз и операционных направлений, короче говоря, маневрирование и сражения больших масштабов в соответствии с действительными принципами военного искусства становятся здесь совершенно необходимыми и само собой разумеющимися; и в этих условиях полководец, который будет руководствоваться политическими соображениями или действовать недостаточно решительно, неизбежно погубит свою армию. Война подобного масштаба и на такой местности приобретает сразу же серьезный и деловой характер; именно поэтому русско-австрийская война, если она вспыхнет, станет одним из наиболее интересных событий после 1815 года.
Что касается перспектив заключения мира, то в настоящее время они не так определенны, как казалось несколько недель тому назад. Если союзники проявят готовность закончить борьбу на условиях сохранения в основном status quo, то война, возможно, будет прекращена; но как мало надежды на это, нашим читателям не приходится разъяснять. И в самом деле, едва ли Россия пойдет на условия, которые могут ей предложить или на которые могут согласиться Франция и Англия, в момент, когда половина Германии оказывает ей по меньшей мере моральную поддержку и когда она уже мобилизовала огромные силы, численность которых мы привели выше. Мало вероятно, чтобы за почти непрерывным рядом выгодных мирных договоров, начиная со времен Петра Великого до Адрианопольского мира[19], последовал договор, означающий отказ от господства на Черном море — теперь, когда Севастополь еще не взят и в действие введена лишь одна треть русских войск. Но если мир не может быть заключен, пока окончательно не выяснится судьба Севастополя и экспедиции союзников, то тем более нереальным станет он, когда исход крымской кампании будет решен. Если падет Севастополь, то честь России, — а если будут разбиты и сброшены в море союзники, то их честь, — не позволит заключить соглашение, пока не будут достигнуты более существенные результаты. Если бы за время подготовки к конференции было заключено перемирие, возможность которого мы предполагали, когда стало известно о принятии царем четырех пунктов, имелись бы еще основания питать надежды на мир; при существующих же обстоятельствах мы вынуждены допустить, что гораздо вероятнее большая европейская война.
19