полным пренебрежением к мерам безопасности, до такой степени опорочено, что не раз в печати, в парламенте и вне парламента поднимался вопрос, не отобрать ли железные дороги у частных капиталистов и не поставить ли их под непосредственный контроль государства! Физиология Даунинг-стрит, следовательно, ничего не даст, как говорят англичане — «this will not do, sir!» [ «это не подойдет, сударь!» Ред.].
Написано К. Марксом 21 мая 1855 г.
Напечатано в «Neue Oder-Zeitung»№ 237, 24 мая 1855 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
К КРИТИКЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДЕЛ В КРЫМУ. — ИЗ ПАРЛАМЕНТА
Лондон, 23 мая. Грозное недовольство, вызванное в армии и флоте союзников под Севастополем отозванием керченской экспедиции, нашло отражение, правда слабое и вялое, в лондонской прессе. Начинают опасаться, что единству действий и нормальному ходу военной драмы в Крыму угрожают не столько русские, сколько наглое и капризное вмешательство Deus ex machina [буквально «бога из машины» (в античном театре актеры, изображавшие богов, появлялись на сцене с помощью особых механизмов); в переносном смысле — неожиданно появляющееся лицо, которое спасает положение. Ред.], военного гения Наполеона III. Образчики этого гения, содержащиеся в известном военно-научно-дидактическом «опыте», напечатанном в «Moniteur»[157] и в самом деле отнюдь не утешительны и не успокоительны. До сих пор, однако, отдаленность театра военных действий от Тюильри давала известную гарантию от практического вмешательства парижского военного дилетантизма. Между тем подводный телеграф уничтожил расстояния, а вместе с этим и гарантию, и Джон Буль, который имеет обыкновение называть себя «the most thinking people of the world» [ «наиболее мыслящим народом мира». Ред.], начинает задумываться, ворчать и жаловаться на то, что английские армия и флот должны играть роль corpus vile [объекта, не представляющего ценности. Ред.], над которым будет производить свои эксперименты унаследованный и ниспосланный провидением «военный гений».
«Morning Herald» в сегодняшнем номере со всей решительностью уверяет, что экспедиция была отозвана ввиду того, что Бонапарта снова обуяла рискованная идея штурмовать Севастополь с юга. Мы не сомневаемся ни на минуту, что военный гений из Тюильри одержим этой навязчивой идеей, но мы не можем поверить, чтобы даже такой простой «sabreur» [ «рубака». Ред.], как Пелисье, был способен взяться за выполнение столь бессмысленно гибельного плана. Мы поэтому полагаем, что было принято решение переправляться через Черную en masse [всей массой. Ред.] и сочтено рискованным дробить силы посредством отделения отряда в 12000 человек. Действительно, вместо отделения этих 12000 человек следовало бы, наоборот, перед самым выступлением армии посадить на корабли в Евпатории 15000—20000 турок и присоединить их к главной армии, оставив там лишь необходимый для удержания этого пункта гарнизон. Как уже указывалось в одной из предыдущих корреспонденций [См. настоящий том, стр. 183. Ред.], успех кампании в целом зависит от численности той армии, которая переправится через Черную. Как бы то ни было, отозвание керченской экспедиции является новым доказательством неуверенности и колебаний действующего наощупь дилетантизма, которые теперь выдаются за idees napoleoniennes [наполеоновские идеи. Ред.].
Между тем герои у наспех сфабрикованные для нужд coup d'etat [государственного переворота. Ред.], сходят со сцены с неслыханной быстротой. Первым в их ряду оказался Эспинас, которого зуавы, после его позорного похода в Добруджу[158], заставили сломя голову бежать в Париж. Это тот самый Эспинас, который, будучи обязан охранять здание Национального собрания, выдал Собрание его врагам[159]. Вторым по нисходящей линии был Леруа, alias [иначе. Ред.] Сент-Арно, военный министр 2 декабря. За ним последовал Форе, столь храбрый в травле несчастных крестьян Юго-Восточной Франции и столь предупредительно-гуманный по отношению к московитам. Возникшее в армии подозрение, что он выболтал русским тайны французского военного совета, вынудило отослать его из Крыма в Африку. Наконец, Канробер, разжалованный ввиду явной неспособности. По иронии истории его преемником, следовательно, в известной мере и главнокомандующим англо-французской армией, был назначен Пелисье, тот самый Пелисье, относительно которого в 1841 г. в самом парламенте, в лондонских офицерских клубах, на провинциальных митингах, в «Times» и «Punch» без конца твердили, что никогда ни один порядочный английский офицер не сможет служить вместе с этим «чудовищем» («that ferocious monster»). А ныне английская армия служит не только вместе с ним, но и под его командованием — вся английская армия! Когда виги и их министр иностранных дел Пальмерстон были свергнуты тори, Пальмерстон созвал своих избирателей в Тивертоне и доказал им свое право расторгнуть англо-французский союз и объединиться с Россией на том основании, что французское правительство, что Луи-Филипп держат на службе такого «изверга», как Пелисье! Следует признать, что если французская армия дорого расплачивается за свой декабрьский мятеж, то и Англии союз с реставрированной империей принес не одни только «розы».
157
В газете «Moniteur» 11 апреля 1855 г. была напечатана передовая статья «Восточная экспедиция», в которой приводились инструкции Наполеона III маршалу Сент-Арно. Подробный разбор этой передовой дан Энгельсом в статье «Критика наполеоновской статьи в «Moniteur»» (см. настоящий том, стр. 193–197).
158
Неудачная экспедиция французских войск под командованием Эспинаса в Добруджу, приведшая к гибели от холеры и других болезней большого количества солдат, имела место в июле 1854 года.
159
В ночь с 1 на 2 декабря 1851 г. одному батальону из полка, которым командовал Эспинас, было поручено нести охрану Национального собрания; Эспинас, подкупленный бонапартистами, 2 декабря занял своими войсками здание заседаний Собрания, чем содействовал успеху государственного переворота Луи Бонапарта.