У меня появился шанс на спасение. Я мог сказать, что с самого начала собирался передать эти деньги ей. Вероятно, миллионершу устроил бы такой оборот дела. И ее гнев по поводу якобы ускользнувших от нее денег улегся бы. Но, видно, три порции виски придали мне бесшабашную храбрость. Я вдруг решил, что буду последним идиотом, если упущу эти деньги.
— А вы как думали, что я с ними сделаю?! — криво усмехнулся я. — Отдам в детский приют?
— Значит, вы вымогали у Хоу взятку в обмен на право взимать квартирную плату, не так ли?
— Вы употребили неправильное слово, мисс Шелли. Я потребовал комиссионные, на которые имел законное право.
— Вы… вы… Жалкий воришка! — Она вдруг зашлась в приступе ярости. — И вы еще смеете стоять передо мной с обезьяньей ухмылкой! Кто дал вам право пользоваться моим именем, чтобы проворачивать свои грязные делишки и набивать карманы?!
Я сделал шаг вперед, заставив женщину отступить.
— Мне послышалось или вы назвали меня воришкой?
— Нет, вам не показалось! Воришка и жалкий рэкетир! — она орала так, что ее вопли разносились по всему огромному дому. — Как только я увидела ваш петушиный наряд и познакомилась с этой нахальной манерой вести себя, я тут же поняла, что вы за птица!
— А ну, прекратите выставлять себя на посмешище! Ведете себя хуже уличной девки из борделя Бургеса!
Вестал отшатнулась от меня и ее костлявое и злобное лицо покрылось мертвенной бледностью.
— Как вы назвали меня? — ее голос сразу стал на пару октав ниже.
— Я попросил, чтобы вы перестали орать на меня подобно проститутке, — ответил я, тоже понижая голос.
— Вы мне за это заплатите! Уж я позабочусь, чтобы вас вышвырнули из банка! Да и из города тоже! Я приложу все усилия, чтобы вы до конца дней своих не получили работы!
— Не надо так драматично, — парировал я презрительно. — Неужели вы думаете, что сможете напугать меня? Вы забываете, что имеете дело не с безвольным хлюпиком Литбетером. Мне плевать на ваши истерики и на громы и молнии, что вы мечете. — Я сделал шаг вперед, сжав зубы, заиграв желваками на скулах. — Понятно?
Мне показалось, что ярость на лице хозяйки дворца на мгновение сменилась удивлением.
— Это мы еще посмотрим! — снова закричала мисс Шелли. — Убирайтесь! Я сообщу обо всем вашему боссу и посмотрю, как он отреагирует на ваши грязные делишки! — И стремительно бросилась в гостиную.
Мой конец был близок. Как только она позвонит Стенвуду, моя песенка будет спета. Но что мне терять? Я и сам был охвачен приступом злобы и гнева. Кинувшись за Вестал, я перехватил ее руку как раз в тот момент, когда она потянулась к телефонной трубке.
— Один момент!
Повернувшись, она левой рукой нанесла мне удар по лицу. Острые ногти оцарапали мне кожу.
Наверное, в этот момент я потерял контроль над собой. Во всяком случае я не мог потом припомнить, что происходило в последующие мгновения. В тот момент, когда я немного пришел в себя, я с ожесточением тряс Вестал за плечи. Голова ее болталась в такт моим движениям. И в глазах стоял животный страх, словно женщина на лице моем прочла свой приговор.
Она попыталась закричать, но не могла, лишь только беззвучно шевелила губами. А глаза, казалось, вылезали из орбит этой насмерть перепуганной женщины.
Я швырнул ее в кресло с такой силой, что она едва не перевернулась вместе с ним. Сдавив плечи так, что мисс Шелли не могла шевельнуться, и глядя на нее в упор, я обрушил на бедолагу шипящий поток слов:
— Слушай меня! Долгими неделями вы мордовали Литбетера, превратив его в тряпку. Вы толкали его на то, чтобы он ради увеличения ваших капиталов шел на нарушение закона. Вы требовали включить цену какой-то паршивой шубы в список текущих расходов, не облагающихся налогом, пытались взвинтить арендную плату и продать дом. Вы заездили Тома до такой степени, что он стал полной развалиной, но так ничего из него и не выжали. А я вам все устроил: и шубу, и квартирную плату, и даже продажу дома! Слышишь? Ты терзала Литбетера месяцами, а я все пробил за один день. Ты получишь свои тридцать тысяч на шубу! Аренда принесет еще пять тысяч в год! Ты взвалила на меня обязанность выкинуть на улицу пять семей, так как у тебя не хватило мужества сделать это самой. Теперь с огромной выгодой продаешь этот дом. И все это только благодаря мне! — Я сильно встряхнул ее. — Понятно? — Я наклонился к мисс Шелли вплотную и теперь орал ей прямо в лицо: — Я сделал это! Я!.. Так какого черта, позволь спросить, я этим занимался? Неужто я был вам чем-то обязан или пытался затащить в постель? Черта с два! Во всем этом дерьме у меня те же интересы, что и у тебя! Я хочу заработать так же, как и ты! Разве я обманываю тебя? Присваиваю твои деньги? А? — Я снова затряс ее, словно куль с мукой. — Ну? Я делаю деньги для тебя и получаю свой законный процент с тех болванов, которые тебе платят. Так чего ты разоралась? Может, я у тебя что-то украл? Или нанес финансовый урон на пару центов? — Я выдохся совершенно и наконец отпустил ее плечи, и сделал несколько шагов назад от кресла, в котором, сжавшись, сидела притихшая Вестал. Я дрожал как в лихорадке, а по лицу стекали капли пота. — А теперь можешь идти и звонить Стенвуду! И обо всем поведать ему! Поплачьтесь в жилетку! То-то он обрадуется. Ладно, я потеряю работу. Но ваши потери будут гораздо большими. Неужели вы рассчитываете провернуть эту аферу с налогами? Я бы с удовольствием посмотрел, как вы прямиком отправились бы в тюрьму. Вам не нужны тридцать тысяч долларов? Так плюньте на них! Меня это совершенно не беспокоит. — Я повернулся и вышел на террасу. Я чувствовал себя до предела измотанным боксером, который радуется уже не победе в жестоком поединке, а только лишь спасительному гонгу, извещавшему о конце изнурительного боя. Усевшись в кресло-качалку, я бездумно и отрешенно смотрел перед собой.