сыростью и тленом пахнут книгислипнутся листы плохой бумагиумрут в ряду как рядовыеда они с рожденья неживыегром из тома в томкак из дома в домбродят фразы разговоры —целые страницы…под одной обложкойнам бы схоронитьсямелкою рыбешкой…марево…курево…жарево…зарево…
«Здесь – граммофонная труба…»
Здесь – граммофонная трубаторчит из анального отверстияпечки – здесь – покрываясьмедвежьей шерстью – перебегаетиз комнаты в комнату —похохатывая, как каленыйпряник – «50 лет октябрю» —(жил – был) – и живет-поживаетна рисунке разметав реак-тивные волосы летят материнскиегруди) – появляются люди —иностранные и московские странныеи видят: здесь – граммофонная трубаторчит из анального отверстия печки —ах, как много в тебе коммунального – и реальногои нереального! – ура! Брусиловский!
ХУДОЖНИК
Брусиловскому
Под рукой демиурга-художникаРоится мир формОн бросает их на лист ватманаКак рыбам бросают корм
И просыпаясь от дремыРаздувая свою спесьФормы жадно хватают объемыИм нужен мир весь.
Кто намеком был, кто наброскомВ сновидении, неведомо гдеВиноградно наплывшим воскомОт звезды протянувшись к звезде
Полвселенной летит АндромедаПоловина другая – ПерсейУ него под грудью кометаНож в звездной росе у ней…
Формы сподручней, чем атомыИ строят мир твойТолько б тебе развязаться с проклятымиНервами – тучами над головой
НУДИСТЫ
два старикаей нудно на него смотреть:сморщенные в мешочкебудто краденыеи всё виситбудто чужоесама толстагруди – по бокамживота —складки складки —нет загадкизато на сером пляже —одичавшие горожанепалаткиеловые ветки на брезенте«весь израильудалился в кущи»приволье и праздниквсе лето
старики приветливывсегда помогутобъяснят молодым:в лавку в поселок —надеть хоть шортымогут побитьона вдруг схватитвыше локтяили за колено:«какой вы мускулистый!» —и скорей – о мужествео спорте…учит он:«надо загорать ровно»«вы простите меня старика» —и всё гладит по спинеплечам и шеедевушку —втирает масло в кожу…
вечером походная деревня —серебро реки – стихает раноот жары островерхие палаткивсе раскрыты:где костергде лампочка – аккумуляторосвещают вечеряющих нудистовв темноте гудит пароход
возле сосенлысый и костистый —он похож на Сологуба Федораи на обезьяну – гамадрилатемная она —окатный камень
МАМАРДАШВИЛИ
1
помню я Мамардашвили с трубкойблеснуло – Енисей со всеми своими притокамиотпечатался в небе видел я Мамардашвили в бронзеи рассыпалсясухим оглушительным трескомпохоже на тоннельметро…смуглый лоб с залысинами – крупносмотрит на меня из текста книги