Галдеж стоит такой, что не удивительно - вороны разогнали всех птиц и мою - особую - спугнули.
И мне стало чуть грустно. Потому ли, что птица эта улетела, или потому, что Машка не здесь, а в городе.
Машка, Маша, Машенька, наконец, Мария Степановна, как мы по-разному зовем ее дома - и шутя, и всерьез, в зависимости от обстоятельств. Дочь, дочка моя, десяти лет от роду, так похожая на эту птицу, которую спугнули с подоконника вороны...
Интересно, как повела бы себя эта птица, если бы ее начали учить музыке? А потом, когда с музыкой ничего не получилось, определили в балетную школу?
Поначалу она, наверно, терпела бы, как Машка. А потом не выдержала бы и сказала:
"Ну, а я просто не хочу!"
И пришлось бы ей, птице, бросить и то и другое, как Маше. И бросила бы, и радовалась. Ведь птичьих бабушек, которые огорчались бы по этому поводу, у нее нет, да и папа с мамой давно от нее отгнездились...
Интересно, как зовут ее, эту птицу, на воробья не похожую и на синицу не похожую? И все же чем-то похожую - и на воробья, и на синицу. И где-то виденную.
...Дома, в Москве, Машка мне говорит:
- Папочка, послушай! Вот:
Опять в разгаре лето,
Июльская жара.
Все зеленью одето
Счастливая пора!
Чудесно это время
На речке проводить,
Лежать в песке на пляже,
На лодочке проплыть.
Поют в лесу синицы,
Поют и гнезда вьют,
И все другие птицы
Весь день в лесу поют.
По небу голубому
Гуляют облака,
И тихо-тихо плещется
Москва-река.
Как? - спрашивает она.
- Прямо беда с ней, - вмешивается в разговор бабушка. - Музыка ей, видите ли, ни к чему. Танцы ни к чему, а вот теперь по ночам бормочет что-то, говорит - "сочиняю...". Тоже мне Каролина Павлова или, как там ее, Белла Ахмадулина. Хоть бы ты ей сказал, что по ночам спать надо.
Машка молчит.
- Это твои стихи? - спрашиваю я.
- Не знаю, сама придумала...
- Но сейчас же зима! А ты: "в разгаре лето"! Морозов таких в Москве давно не было! А ты!..
- Вот именно! - подтверждает бабушка.
- Ну и что? - удивляется Машка. - Нам, например, в школе тоже про лето стихи задают... И потом, ты же сам... о лете говорил... Помнишь, в понедельник, когда тебе про медаль письмо пришло?..
Кажется, я помню, что было в понедельник. Ясно помню: утром проводил Машку в школу, потом взял газеты из почтового ящика и вместе с ними повестку о вызове в Моссовет. Потом... Все помню. А почему - лето?..
Но то, что она "сама придумала" стихи, хорошо. И зря бабушка сердится...
Окна наши заиндевели. В комнатах холодно. Дует с балкона, хотя дверь мы заклеили. Из окон тоже дует. Даже не дует, а несет холодом. Опять, наверно, ветер с нашей стороны.
На улице метель. Или пурга, как ее называют на Севере. Но воробьи и голуби все равно крутятся на нашем московском дворе. А на градуснике двадцать семь. Утром было и того больше - тридцать...
Птицы, как люди, разные. Одни улетают на зиму, другие прижились, терпят. Третьим лето некстати: жарко. Четвертым - пойми-разбери...
И люди так же.
Одним зимой весна снится. Другим летом - зима. Есть люди, любящие лето. Есть и такие, которым дороже всего осень. Та самая, которую называют золотой.
Люди - как и птицы, как и времена года. Времена года - разные. И люди - разные. Даже самые еще невзрослые.
Машка моя опять говорит:
- Папочка, скорее бы лето!
- Что-то раньше я не помню, чтоб ты лето любила. Может, из-за школы? Каникул ждешь?
- Раньше не любила, а сейчас люблю!.. А каникулы и зимой бывают, и весной...
Машка - человек серьезный, не под стать своим подружкам по школе, и потому я тоже говорю с ней серьезно.
- А чем сейчас плохо? Разве не лето?
Мы с Машкой в бассейне "Динамо", куда ходим три раза в неделю. Машка плавает второй год после своих неудачных музыкальных и балетных эпопей и, по-моему, давным-давно уже обогнала меня. Я не умею ни брассом, ни кролем, ни на спине, как умеет она...
Это полезно, думаю я, для закалки полезно.
Я завидую Машке. Если б я так умел плавать, как она, то в сорок первом не тонул бы в Москве-реке. И в сорок пятом в Одере, когда немцы накрыли нас на понтоне, вел бы себя лучше...
А в бассейне сейчас, право, лето. И Машка молчит.
И вдруг говорит о другом:
- Витя все равно лучше меня умеет!
Теперь я пропускаю ее слова мимо ушей. Что Витя! Он старший наш сын взрослый. Ему - двадцать второй...
- А хочешь, я тебе что-то прочту?
- Что? - спрашиваю я Машку. - То, что в бассейне сейчас придумала?
- Ага!
- Ну давай.
- Слушай:
Первый дождичек хлынул на улицу,
Замочил нашу белую курицу,
Намочил проходивших людей.
Ничего, дождик, лей! Дождик, лей!
Как зато изменилась природа!
Зеленеют луга, огороды,
Зацветают родные поля,
Цветущею стала земля.
- Опять о лете? - спрашиваю я.
- Почему о лете? О дождике и о белой курице, - парирует Машка. - А хочешь еще одно - о петухе? Смотри!
- Почему смотри?
- Ну, слушай:
Наш петух красивей всех,
Но драчун ужасный!
Сам он точно золотой,
С гребнем ярко-красным.
Вот вчера подрался он
Из-за крошки хлеба
С белогрудым петухом
Нашего соседа.
В кровь они изодрались,
Перья пощипали.
После мирно разошлись,
Крошки клевать стали.
- И это - в бассейне? - спрашиваю я.
- В бассейне... Ну, папочка! - восклицает Машка. - О петухе я просто так придумала. Наверно, потому, что думала о лете. Там у нас, в Переделкине, такой петух был, помнишь? И кроме того (я ж говорил, что Машка - серьезный человек и говорит серьезно!), ты же сам сказал, что тут в бассейне - лето, лето?..
Верно, мне нечего возразить. И о петухе в Переделкине помню, и о лете в бассейне говорил.
Я вытираю Машке мокрые волосы, поправляю сухие трусы, потом кофточку, которая надета, как всегда, сикось-накось.
- А почему тебе медаль "За оборону Москвы" только завтра дадут? спрашивает Машка.
- Ну потому, что завтра вручение будет...
- Я не про то. У мамы давно такая есть. А у тебя нет!..
- Значит, вспомнили. Лучше поздно, чем никогда. Правда?
- Правда, - соглашается Машка, когда мы выходим на улицу. - Хочешь, я тебе еще одно скажу?