Сначала чудовище неслось впереди меня, извиваясь наподобие змеи. Но затем мне удалось его догнать. Когда мы поравнялись, я вдруг осознал нечто, что уже было мне известно - на самом деле чудовище было Ла Каталиной. Вдруг рядом со мной оказалась Ла Каталина в человеческом облике. Мы скользили без малейшего усилия. Мы словно застыли неподвижно в позах стремительного движения, а пейзаж несся назад, создавая впечатление огромного ускорения.
Движение наше прекратилось так же внезапно, как началось. Мы были одни в совершенно ином мире. Там не было ни одной узнаваемой черты. Интенсивное сияние и жар шли от того, что казалось землей - землей, покрытой гигантскими камнями. По крайней мере, это было похоже на камни. Они имели цвет песчаника, но были невесомы; они напоминали куски губки. Я мог расшвыривать их, лишь слегка к ним прикасаясь.
Я настолько увлекся своей силой, что забыл обо всем остальном. Каким-то образом я определил, что куски этого вроде бы невесомого материала на самом деле мне сопротивляются. И то, что мне удавалось с легкостью их расшвыривать, было следствием моей немыслимой силы.
Я попытался хватать их руками, и понял, что тело мое изменилось. Ла Каталина смотрела на меня. Она снова была гротескным созданием. Таким же созданием был теперь и я сам. Я не видел себя, но знал наверняка, что мы абсолютно одинаковы.
Неописуемая радость охватила меня, бывшая как бы силой, пришедшей извне. Мы с Ла Каталиной скакали, кружились и играли до тех пор, пока у меня не осталось ни мыслей, ни чувств, ни каких бы то ни было следов человеческого самоосознания. Но в то же время я определенно осознавал. Мое самоосознание было неким смутным знанием, порождавшим уверенность в себе, безграничной верой, физической уверенностью в собственном существовании, причем не в смысле человеческого личностного самоощущения, но в смысле присутствия, бывшего всем сущим.
Затем как-то разом все вновь пришло в человеческий фокус. Ла Каталина держала меня за руку. Мы шли по пустыне среди сухих кустарников. Я немедленно ощутил болезненные прикосновения острых камней и комков глины к ступням моих босых ног.
Мы пришли на свободное от растительности место. Там были дон Хуан и Хенаро. Я сел на землю и оделся.
Мой опыт с Ла Каталиной несколько задержал наше возвращение в Южную Мексику. Каким-то неописуемым образом он выбил меня из колеи. Находясь в нормальном состоянии осознания, я как бы растворялся Я словно потерял точку отсчета. Я совсем пал духом и даже пожаловался дону Хуану на то, что мне не хочется больше жить.
Мы сидели под рамадой дома дона Хуана Машина моя была нагружена мешками, и мы были готовы отправиться в путь, но чувство отчаяния овладело мной, я заплакал. Дон Хуан и Хенаро хохотали до слез. Чем большим было мое отчаяние, тем сильнее они веселились. Наконец, дон Хуан сдвинул меня в состояние повышенного осознания и объяснил, что их смех вовсе не был выражением злорадства с их стороны или проявлением какого-то странного чувства юмора. Они смеялись от переполнявшей их радости за меня, потому что видели, что мне удалось продвинуться далеко вперед по пути знания.
- Я скажу тебе, что говорил нам нагваль Хулиан, когда мы добирались до того места, где ты находишься сейчас, - - сказал дон Хуан. - И ты поймешь, что ты - не один. То, что происходит с тобой, случается с каждым, кто накопил достаточно энергии и смог заглянуть в неизвестное.
Нагваль Хулиан говорил им, что они изгнаны из дома, в котором провели всю свою жизнь. Результатом накопления энергии явилось разрушение гнезда - такого уютного, но сковывающего и скучного - в мире обычной жизни. И подавленность их, по словам нагваля Хулиана, была не печалью потерявших старый дом, но печалью обреченных на поиски нового.
- Новый дом, - продолжал дон Хуан, - не столь уютен. Однако в нем гораздо больше простора.
- Ты заметил, что изгнан, и осознание этого обрело форму глубокой подавленности, потери желания жить. То же самое было и с нами. Поэтому, когда ты сказал что не хочешь жить, мы не могли удержаться от смеха.
- Что же будет со мной дальше? - спросил я.
- Как говорят в народе, тебе следует сменить седло, - ответил дон Хуан.
Оба они снова впали в эйфорию. Почему-то они истерически смеялись после каждого из своих замечаний.
- Все очень просто, - сказал дон Хуан. - Вследствие изменения уровня твоей энергии твоя точка сборки окажется на новом месте. А диалог воинов, который ты каждый раз с нами ведешь, зафиксирует и укрепит новую позицию.
Придав своему лицу выражение предельной серьезности, Хенаро раскатистым голосом спросил:
- Ходил ли ты сегодня по большой нужде?
Он кивнул головой, как бы понукая меня ответить.
- Да? Или нет? - не унимался он. - Давай-ка займемся этим, а заодно поговорим, как воин с воином.
Когда они отсмеялись, Хенаро сказал, что мне следует знать об одном недостатке нового состояния. Дело в том, что время от времени точка сборки возвращается в исходное положение. Он рассказал, что в его случае, нормальное положение точки сборки заставляло его воспринимать всех людей в угрожающем и часто даже ужасающем свете. К своему большому удивлению в один прекрасный день он обнаружил, что изменился. Он был гораздо бесстрашнее, чем раньше, и вполне успешно справлялся с ситуациями, которые прежде повергли бы его в хаос и страх.
- Я обнаружил, что занимаюсь любовью, - продолжал Хенаро, подмигнув мне. - А ведь обычно я до смерти боялся женщин. И тут в один прекрасный день я вдруг обнаруживаю себя в постели исключительно яростной женщины. Это было настолько на меня не похоже, что, когда я понял, что происходит, со мной чуть не сделался сердечный приступ. Удар вернул мою точку сборки в ее убогое исходное положение, и мне пришлось бежать из того дома. Дрожал я при этом, как перепуганный кролик.
- Так что следи внимательно, чтобы твоя точка сборки не съехала обратно, - добавил Хенаро, и они оба снова расхохотались.
Потом дон Хуан объяснил:
- Позиция точки сборки на человеческом коконе сохраняется за счет внутреннего диалога. Поэтому позиция эта в лучшем случае - не слишком прочная. Теперь понятно, почему многие мужчины и женщины так легко сходят с ума, в особенности те, чей внутренний диалог постоянно вертится вокруг одних и тех же вещей, в результате чего он тосклив и не обладает глубиной.
- Новые видящие говорят, что наибольшей гибкостью и устойчивостью обладают те человеческие существа, чей внутренний диалог более текуч и разнообразен.
- Позиция точки сборки воина неизмеримо более прочна, поскольку, начав сдвигаться в коконе, точка сборки создает в светимости углубление, в котором с этого момента и пребывает.
- Именно по этой причине нельзя сказать, что воин теряет рассудок. Если он что-то и теряет, то только свое углубление.
Последнее утверждение показалось дону Хуану и Хенаро настолько веселым, что они хохотали до упаду.
Я попросил дона Хуана объяснить, что происходило во время моего опыта с Ла Каталиной. И они снова буквально взвыли от хохота. Наконец, дон Хуан сказал:
- Женщины определенно эксцентричнее мужчин. Между ног у них есть одно дополнительное отверстие, поэтому они часто подвергаются воздействию странных и очень мощных сил, которые сквозь это отверстие ими овладевают. Лично я только так могу понять их причуды.
Он замолчал. Немного выждав, я спросил, что он имеет в виду.
- Ла Каталина появилась перед нами в виде гигантского червяка, - ответил он.
Выражение, с которым дон Хуан это произнес, и взрыв смеха, которым отреагировал на его фразу Хенаро, развеселили меня. Я хохотал почти до тошноты.
Дон Хуан сказал, что Ла Каталина обладает исключительным мастерством и в области зверя может делать все, что угодно. И ее беспрецедентное выступление было продиктовано влечением, которое она ко мне испытывала. Конечным результатом всего этого стало то, что ей удалось увести с собой мою точку сборки.