Выбрать главу

Песня за сценой

Как у лодки восьмивесельной волевая рулевая. У нее, двадцативесенной, дисциплинка пулевая! Как у гоночной регаты — три зачетные воды, так у жизни нелегальной три лукавые беды. Это первая вода — все осталось без следа. А вторая вода — непроглядна темнота. Ну, а третья вода — она красная всегда.

Картина 3-я

(Те же и не те же) ХОРОМ: Круговой порукою общая подруга — девочка по кругу, девочка по кругу! «Ну и жмурки! Это Эдик или Витя? Ты, Валюта — Валентиночек в миру?! Вы сестру свою покрепче обнимите, я ко всем сейчас от нежности умру! Не при свечках, а при плачущих лучинах из смолящихся нащепленных икон... Я вас всех собою обручила, всех сплела возлюбленным венком! От рождения глаза мои сухие, ни опасность, ни разгул не помогли. Помогите, помогите, дорогие, разрыдаться мне от боли и любви! Валентиночек, ты что, уже кемарить? Все как плачу, да не выплачусь до дна...» «Мне все видится, Настасья, Богоматерь — доску взял, а из глазниц Ея — вода...» «Ставь к стене ее, паскуду ненавистную. Я соперницу навылет прострелю!» Выстрел. Что за женщина убита на полу? Что за бабу в морге эксперты обследуют? Кто убийцей припечатался к зрачкам? (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ) Овчарки ведут по слезам. P. S. Обижаться, читатель, не следует на оборванный мой зачин. Ведь и жизнь — «продолжение следует» — только нам не узнать — зачем?

III Действие

Явление 1

Я ограбил собратьев и Лавру. Я преступно владею Тобой. На такси, как красивую лярву, я отвез Тебя в дом под Москвой. Опущу занавесок тенета, не включаю огня впопыхах. Как стремительно лик Твой темнеет в моих наглых руках! Знаю — краски темнеют от времени. И процесс их необратим. Ты от нас удаляешься в темень. Скоро мы Тебя не разглядим. Понимаю я, тем не менее, ни при чем живописца письмо — если лик Твой темнеет от времени, то преступно время само. На музейных стенах и семейных окисляешься взглядом толпы... Может, это не лик Твой темнеет, а становятся люди слепы? До того как я стал аферистом, был мой взор и дух просветлен. И рублевские Три Арфиста — как три арфы! — струились в нем... Честолюбец, в слепом паскудстве, с вечных плеч срываю парчу. Я за каждую эту секунду 10 лет получу. За коляской следя милицейскою, я стою на крыльце. И семь слез — как Большая Медведица на Твоем непроглядном лице.

Режиссерские ремарки о жанре поэмы

Кто-то ноздри раздует в полемике: «Пахнет жареным!» Детектив обернулся поэмой? Пахнет жанром. Пусть я выверну жизнь наизнанку, но идея поэмы проста. — Что ты ищешь, художник? — Не знаю. Назовем ее — Красота. Это света взметенное знамя, это светлая мука с креста. — Как зовут тебя, Муза? — Не знаю. Назовем ее — Красота. Отстоявши полночные смены, не попавши в священный реестр, вы, читательница поэмы, может, вы героиня и есть? Просветлев от забот ежегодных, отстояла очередя. И в Москву прилетела Джоконда, чтоб секунду взглянуть на Тебя. Но едва за тобою проследую, растворяешься в улицах ты... Жизнь моя — продолжение следует. И на встречных — след Красоты. 1974