На площадке их поджидал улыбающийся метрдотель со стопкой меню в кожаных корочках.
— Добрый вечер, мистер Паттерсон… мадам. — Шейла всем телом почувствовала его острый взгляд, улыбка стала шире, похоже, он одобрил выбор Паттерсона. — Сюда, пожалуйста.
Он открыл дверь и ввел их в маленький кабинет со столом, сервированным на двоих. Золоченые, обитые красным плюшем кресла, стены, затянутые тем же материалом, канапе под зашторенным окном.
— Два крюшона, Генри, — заказал Паттерсон. — Прямо сейчас.
— Разумеется, мистер Паттерсон, — кивнул метрдотель и вышел из кабинета.
Шейла огляделась, взгляд ее задержался на широком канапе, обратила она внимание и на латунную задвижку на двери.
— Я не знала, что такие места еще существуют.
Паттерсон отодвинул от стола одно из кресел.
— Если они и остались, то не везде. Я часто бываю здесь… провожу деловые встречи. — Он улыбнулся. — Производит впечатление на клиента, и банк платит.
Шейла села, посмотрела ему в глаза:
— Банк платит и сегодня?
Паттерсон рассмеялся, садясь напротив нее.
— Нет… Сегодня я не работаю, а отдыхаю. Вы любите устрицы?
— Да… очень.
Метрдотель вернулся, следом вошел официант с двумя бокалами на подносе.
Паттерсон быстро просмотрел меню и, не советуясь с Шейлой, заказал по девять устриц и рыбный пирог.
— Вино, как обычно, белое, мистер Паттерсон? — спросил метрдотель.
Паттерсон кивнул.
— Рыбный пирог, возможно, звучит неаппетитно, но тут он очень вкусный, — объяснил он, когда они вновь остались одни. — Это их фирменное блюдо. Мясо омаров, мидии, креветки в винном соусе, запеченные в тесте. Подают его с артишоками. Думаю, вам понравится.
— У меня уже текут слюнки.
Паттерсон поднял бокал:
— За ваш успех.
Чокаться Шейла не стала, но пристально глянула на него.
— Мистер Паттерсон, вы всегда так отбираете компаньонок?
Паттерсон изогнул левую бровь, улыбнулся.
— Меня впервые попросили найти компаньонку, — ответил он. — Так что в этом деле я новичок. Но ответ, я думаю, таков: все зависит от компаньонки.
Шейла отпила из бокала, поставила его на стол.
— Вы думаете, у меня есть шанс?
— Да… неплохой шанс. — Он глотнул крюшона, затем продолжил: — Но, имея дело со стариками, ни в чем нельзя быть уверенным. Настроение у них переменчивое. Сегодня я попал в удачный момент, а что будет завтра, известно лишь Господу Богу…
Принесли устрицы. Пока официант суетился с лимоном, соусом, хлебом, они молчали.
— Беда в том, мисс Олдхилл, — вновь заговорил Паттерсон после ухода официанта, — что миссис Морели-Джонсон все-таки смущает ваш возраст… Я предупреждал вас об этом.
— Я помню.
Паттерсон раскрыл устрицу, высосал ее содержимое.
— Но эту преграду мы преодолеем, если вы будете во всем содействовать мне.
Шейла съела устрицу, прежде чем ответить:
— В чем именно?
Паттерсон наклонился вперед, широко улыбнулся:
— Кто-нибудь говорил вам, как вы красивы?
Какое-то время она смотрела на пустую раковину устрицы, затем подняла глаза.
— Да… в том числе и доктор Фосдик.
Паттерсон взялся за другую устрицу.
— Действительно… я забыл про доктора Фосдика… Так вот, миссис Морели-Джонсон наполовину слепа, но что-то она да видит. И завтра, при встрече с ней, вы должны выглядеть как можно проще.
— Я увижусь с ней завтра?
— В одиннадцать часов, и, пожалуйста, не опаздывайте. Точность — ее пунктик.
Ели они молча. Паттерсон изредка поглядывал на нее. Но бесстрастное лицо Шейлы ничем не выдавало ее мысли. Они покончили с устрицами, пришедший официант забрал грязные тарелки. Паттерсон занервничал. А вдруг она фригидна? Но как-то не верилось. Наоборот, по всему выходило, что огня в ней хватало. Но она никак не реагировала на его обаяние. Он это чувствовал. Ее не трогала его улыбка. А ведь эта улыбка в прошлом позволила ему одержать немало побед. Официант тем временем принес рыбный пирог.
Вновь они молча принялись за еду.
— Действительно, объеденье, — на этот раз первой заговорила Шейла.
— Я знал, что вам понравится, — Паттерсон подхватил вилкой кусочек пирога. — Я рассказал ей о вас. Как я и ожидал, она очень оживилась, узнав, что вы — дочь Генри Олдхилла. Но потом добавила: «Она, должно быть, еще ребенок». Я возразил, что вам тридцать восемь, и упомянул о вашей травмированной руке. «Но почему столь юная особа хочет присматривать за такой старухой, как я?» — спросила она. Тут меня осенило. — Паттерсон улыбнулся, довольный собой. — Я сказал, что вы всегда восхищались ее игрой, ставили ее выше Майры Хесс и почитаете за честь помогать ей.