Я понял, что ситуация осложнится, если она не сможет отделаться от пьянчужки. Вмешиваться я не решался. Вдруг он был не так уж и пьян? Начни полиция расследование, он мог бы опознать меня.
— Отстаньте от меня! — повторила Одетт и прямиком поспешила к «паккарду».
Я чуть не крикнул, чтобы она держалась подальше от моей машины. Пьяница мог запомнить ее. Но Одетт шла к правому ряду.
После короткого раздумья толстяк двинулся следом. В конце концов ему удалось схватить Одетт за руку и развернуть к себе лицом.
— Эй! Почему ты так сурова со мной, детка? Пойдем назад. Я угощу тебя чем-нибудь вкусненьким.
Одетт влепила ему пощечину.
— А, так ты дерешься, — прорычал пьяница, рванул Одетт на себя и попытался поцеловать.
Тут мне стало ясно, что одной ей не справиться. Одетт вырывалась, но пьяница был куда сильнее ее. Хорошо хоть, что ей хватило ума не кричать.
В ящике приборного щитка «паккарда» у меня всегда лежал тяжелый фонарь. Я достал его. Длиной в фут, он вполне мог заменить дубинку.
На стоянке было темно, лишь у ворот горел единственный фонарь. Я обошел несколько машин, чтобы подкрасться к ним сзади. Когда между нами оставалось не больше двух-трех ярдов, Одетт удалось вырваться. Толстяк почувствовал мое присутствие и оглянулся. От удара по голове он рухнул на колени. Я услышал сдавленный вскрик Одетт.
Выругавшись, пьяница попытался схватить меня, но я вновь ударил его, на этот раз с большей силой, и он распластался на земле у моих ног.
— Садись в мою машину! — приказал я Одетт. — Быстро! Я поеду на твоей!
— Ты убил его? — Одетт не отрывала глаз от затихшего на асфальте пьяницы.
— Не теряй времени!
Я побежал к «Т.Р.», сел за руль, завел мотор. Если бы кто-нибудь вышел в этот момент из ресторана и обнаружил, что на стоянке лежит избитый мужчина, нам пришлось бы туго.
Вырулив в проход между рядами машин, я услышал, как заурчал мотор «паккарда». Я подождал, пока Одетт выедет со стоянки, и последовал за ней.
Она сообразила, что надо ехать вдоль берега. Примерно через милю я обогнал Одетт и включил сигнал правого поворота, показывая, что надо остановиться.
Кроме нас, на шоссе никого не было. Дождь лил как из ведра. Свернув на обочину, я вылез из кабины и побежал к «паккарду».
— Переодевайся! — крикнул я. — Затем поедем на стоянку у бухты Одиночества. Поторопись!
— Ты не убил его? — спросила Одетт, потянувшись за чемоданом на заднее сиденье.
— Забудем об этом! Не думай о нем! Переодевайся! У нас мало времени!
Я помчался обратно к «Т.Р.», сел за руль. Лишь бы не было машин, думал я, лишь бы не было машин.
Через пять минут, показавшихся мне вечностью, погасли и вновь зажглись фары «паккарда». Я оглянулся. Одетт помахала мне рукой. Я вырулил на дорогу и погнал машину к бухте Одиночества. Одетт не отставала от меня.
Я постоянно поглядывал на часы. В аэропорт мы успевали. Он находился в двух милях от бухты. Я думал о пьянице, гадая, не слишком ли сильно ударил его. Когда наше столкновение осталось в прошлом, я даже решил, что это происшествие может пойти нам на пользу. Если Одетт попадет-таки на допрос в полицию, оно подкрепит нашу версию, если только этот пьянчужка не помрет от одного удара.
Стоянкой в бухте Одиночества пользовались и местные жители. Они держали там свои машины, и я не сомневался, что обнаружить там «Т.Р.» будет непросто. По приближении к стоянке я дал Одетт сигнал, свернуть на обочину, а сам въехал в узкий проход между рядами машин. Ехал я медленно, с зажженными фарами, выискивая свободное место.
И тут, без всякого предупреждения, в проход выкатилась машина. Водитель даже не удосужился зажечь задние огни. Избежать столкновения не удалось. Задний бампер машины со скрежетом вмялся в переднее крыло «Т.Р.».
На какое-то мгновение я окаменел. Вот этого-то я не предусмотрел. Авария! Теперь эта глупая обезьяна захочет узнать мою фамилию и адрес. Он запишет номер машины, и тут же выяснится, что она принадлежит Одетт. И возникнет вопрос: каким образом я оказался за рулем?
Пока я сидел, оцепенев от ужаса, водитель вылез из кабины. К счастью, на стоянке царила тьма. Когда он направился ко мне, я выключил фары. Я видел, что он мал ростом и лыс, но не мог различить черты его лица. Следовательно, он не мог разглядеть меня.
— Извините, мистер, — его голос дрожал. — Я не заметил, как вы подъехали. Это моя вина.
Из-за машины появилась высокая крупная женщина с зонтиком в руке. Она подошла к мужчине.