Банковский акт 1844 г. делит Английский банк на эмиссионное и банковое отделение. Первое получает обеспечении — главным образом в виде свидетельств государственного долга — на 14 млн. ф. ст. и весь металлический запас, который может состоять из серебра не более чем на 1/4, и выпускает на общую сумму того и другого банкноты. Поскольку эти последние не находятся в руках публики, они лежат в банковом отделении и образуют вместе с небольшим количеством необходимой для каждодневных нужд монеты (около одного миллиона) всегда готовый резерв банкового отделения. Эмиссионное отделение выдает публике банкноты за золото и золото за банкноты; остальные операции с публикой осуществляет банковое отделение.
Частные банки, имевшие в 1844 г. право выпускать собственные банкноты в Англии и Уэльсе, сохранили за собой это право, только выпуск их банкнот был лимитирован; если такой банк прекращает выпуск собственных банкнот, Английский банк имеет право увеличить сумму своих непокрытых банкнот на 2/3 освободившегося лимита; таким путем сумма эта к 1892 г. повысилась с 14 до 161/2 млн. ф. ст., точнее до 16450000 фунтов стерлингов.
Итак, взамен каждых пяти фунтов золотом, уходящих из банкового резерва, в эмиссионное отделение поступает пятифунтовая банкнота и уничтожается там; взамен каждых пяти соверенов, поступивших в резерв, выпускается в обращение новая пятифунтовая банкнота. Этим практически осуществляется оверстоновское идеальное бумажное обращение, совершенно точно подчиненное законам металлического обращения, и благодаря этому, по утверждению сторонников «денежной школы», кризисы становятся навсегда невозможными.
В действительности разделение Банка на два независимых отделения лишало дирекцию возможности свободно располагать в решающие моменты всеми доступными ей средствами, так что могли наступить случаи, когда банковое отделение стояло перед банкротством, а эмиссионное отделение сохраняло в бездействии миллионы золотом, не считая 14 миллионов обеспечения. И притом подобное состояние дел могло наступать тем легче, что почти каждый кризис имеет период, когда происходит сильный отлив золота за границу, который надо покрывать главным образом за счет металлического запаса Банка. Но взамен каждых пяти фунтов, уходящих в этом случае за границу, из внутреннего обращения извлекается пятифунтовая банкнота, следовательно, количество средств обращения уменьшается как раз в тот момент, когда их требуется больше всего и потребность в них настоятельнее всего. Таким образом, банковский акт 1844 г. прямо толкает весь торговый мир к тому, чтобы в момент, когда разражается кризис, тотчас же припрятать запасы банкнот и, следовательно, ускорить и обострить кризис; таким наступающим в решающий момент искусственным повышением спроса на денежные ссуды, то есть на средства платежа, при одновременном ограничении их предложения, этот акт в период кризиса гонит процентную ставку до неслыханной высоты; итак, вместо того чтобы устранять кризисы, он их усиливает до такой степени, что должен потерпеть крах либо весь промышленный мир, либо банковский акт. Два раза, 25 октября 1847 г. и 12 ноября [1857 г.], кризис достигал этой высоты; тогда правительство освободило Банк от ограничений в выпуске банкнот, приостановив действие акта 1844 г., и оба раза этого было достаточно для того, чтобы приостановить кризис. В 1847 г. достаточно было уверенности в возможности снова получать банкноты под первоклассное обеспечение, чтобы извлечь на свет и вернуть обращению накопленные запасы банкнот на 4–5 миллионов; в 1857 г. было выпущено без малого 1 миллион банкнотами свыше узаконенной нормы, но лишь на самое короткое время.
Необходимо, кроме того, упомянуть, что законодательство 1844 г. хранит еще следы памятного первого двадцатилетия нынешнего века — времени приостановки размена банкнот и обесценения последних. Опасение, что может быть потеряно доверие к банкнотам, проявляется здесь еще очень заметно; совершенно напрасное опасение, так как уже в 1825 г. выпуском имевшегося старого запаса однофунтовых банкнот, изъятых из обращения, был приостановлен кризис и тем самым было доказано, что даже в то время всеобщего и сильнейшего недоверия доверие к банкнотам не было поколеблено. И это вполне понятно: ведь фактически за этими знаками стоимости стоит вся нация со всем своим кредитом. — Ф. Э.}