[1325] Здесь возникают различные вопросы, которые нельзя смешивать. Покупаю ли я брюки в готовом виде или же покупаю сукно и нанимаю портного для работы у меня на дому, оплачивая ему его услугу (т. е. его портняжную работу), состоящую в превращении сукна в брюки, — это для меня совершенно безразлично, поскольку для меня имеют значение самые брюки. Вместо того чтобы брать портного на дом, я покупаю брюки у владельца портняжной мастерской, и я это делаю потому, что первый способ связан с большими издержками, — ведь брюки стоят меньше труда, следовательно обходятся дешевле, когда их производит портной-капиталист, нежели тогда, когда их производит портной у меня на дому. Но в обоих случаях я превращаю деньги, на которые я покупаю брюки, не в капитал, а в брюки; и в обоих случаях дело идет для меня о том, чтобы употребить деньги просто как средство обращения, т. е. превратить их в данную определенную потребительную стоимость. Таким образом, здесь деньги функционируют не в качестве капитала, несмотря на то, что в одном случае они обмениваются на товар, в другом же случае покупают самый труд как товар. Они функционируют только как деньги, выражаясь более определенно — как средство обращения.
С другой стороны, работающий у меня на дому портной не есть производительный рабочий, хотя его труд доставляет мне продукт, брюки, а ему — цену его труда, деньги. Возможно, что количество труда, доставляемое этим портным, превышает то количество труда, которое заключается в получаемой им от меня плате; это даже весьма вероятно, так как цена его труда определяется ценой, получаемой теми портными, которые являются производительными рабочими. Но для меня это абсолютно безразлично. Раз цена установлена, то мне совершенно все равно, работает ли этот портной 8 или 10 часов. Для меня имеет значение только потребительная стоимость, брюки, причем — независимо от того, приобретаю ли я их первым или вторым способом, — я заинтересован, конечно, в том, чтобы заплатить за них как можно меньше; в этом я одинаково заинтересован как в первом, так и во втором случае: уплаченная мною цена в обоих случаях не должна быть выше нормальной. Это — расход на мое потребление: не прирост моих денег, а наоборот, их убыль. Это — отнюдь не средство обогащения, как и вообще ни одна затрата денег для моего личного потребления не является средством обогащения.
Какой-нибудь «ученый», из персонажей Поль де Кока, пожалуй, скажет мне, что без этой покупки, так же как и без покупки хлеба, я не могу жить, а стало быть не могу и обогащаться; что эта покупка является, таким образом, косвенным средством — или по крайней мере условием — моего обогащения. На том же основании можно было бы считать мое кровообращение и процесс моего дыхания условиями моего обогащения.
Однако ни мое кровообращение, ни процесс моего дыхания сами по себе меня нисколько не обогащают, а наоборот, и то и другое предполагает наличие дорогостоящего обмена веществ, и если бы этот последний не был совершенно необходим, то на свете и бедняков не было бы. Поэтому простой, непосредственный обмен денег на труд не превращает ни деньги в капитал, ни труд — в производительный труд.
Что же является наиболее характерным в этом обмене? Чем отличается он от обмена денег на производительный труд? С одной стороны — тем, что деньги расходуются в данном случае как деньги, как самостоятельная форма меновой стоимости, которая должна быть превращена в какую-нибудь потребительную стоимость, в жизненные средства, в предмет личного потребления. Деньги не становятся здесь капиталом, а наоборот, они перестают существовать в качестве меновой стоимости — для того чтобы быть истраченными, потребленными в виде потребительной стоимости. С другой стороны, труд интересует меня здесь только как потребительная стоимость, как услуга, благодаря которой сукно превращается в брюки, — как такая услуга, которую труд оказывает мне вследствие присущего ему определенного полезного характера.
Напротив, та услуга, которую этот же наемный портной оказывает нанявшему его портному-капиталисту, состоит вовсе не в том, что он превращает сукно в брюки, а в том, что необходимое рабочее время, овеществляемое в брюках, равно 12 часам, получаемая же наемным портным заработная плата равна всего лишь 6 часам. Услуга, которую он оказывает капиталисту, состоит, стало быть, в том, что он работает 6 часов безвозмездно. То обстоятельство, что это совершается в форме шитья брюк, только прикрывает действительное отношение. Поэтому при первой же возможности портной-капиталист старается превратить брюки обратно в деньги, т. е. в такую форму, в которой определенный характер портняжного труда бесследно исчезает, а оказанная услуга получает свое выражение в том, что — вместо рабочего времени в 6 часов, [1326] представленного в определенной сумме денег, — налицо оказывается рабочее время в 12 часов, выраженное в сумме денег вдвое большей.