В одном аргументе против телеологии Ф[ейербах] выступает как laudator temporis praesentis{81}: огромная смертность детей в первые годы их жизни происходит, по его мнению, от того, что
«природа при своем богатстве безрассудно жертвует тысячами отдельных членов»… «это — результат естественных причин, что… например, на первом году жизни умирает один ребенок из трех или четырех, на пятом один из двадцати пяти и т. д.».
За исключением немногих приведенных здесь положений, больше ничего нельзя отметить. Об историческом развитии различных религий мы ничего не узнаем. В лучшем случае приводятся некоторые примеры из истории религий в доказательство вышеприведенных тривиальностей. Большая часть статьи представляет собой полемику против бога и христиан, совершенно в том же духе, как он делал это до сих пор; но теперь, когда он уже исчерпал себя, несмотря на все повторения старой болтовни, зависимость от материалистов обнаруживается гораздо ярче. Для того чтобы сказать что-нибудь по поводу тривиальностей о естественной религии, политеизме, монотеизме, следовало бы противопоставить действительное развитие этих форм религии, а для этого сперва необходимо было бы их изучить, Но для нашей работы нас это так же мало может интересовать, как и его объяснение христианства. Статья эта не дает ничего нового для понимания позитивно-философской точки зрения Ф[ейербаха]. Несколько положений, которые я выше привел для критики, только подтверждают то, что мы уже написали. Если тебя еще интересует Фейербах, постарайся прямым или косвенным путем получить от Кислинга первый том собрания его сочинений; Фейербах написал там еще нечто вроде предисловия, в котором, может быть, что-нибудь есть. Я видел выдержки, в которых Ф[ейербах] говорит о «зле, укоренившемся в голове», и о «зле, укоренившемся в желудке», нечто вроде слабого оправдания того, почему он не занимается действительностью. Все то же, что он писал мне полтора года тому назад.
Только что получил твое письмо, которое несколько дней пролежало на старой квартире из-за моего переезда на другую квартиру. Я попытаюсь связаться со швейцарскими издателями. Но я сомневаюсь, чтобы мне удалось пристроить рукопись{82}. Ни у кого из этой публики нет денег, чтобы напечатать 50 листов. Я придерживаюсь того мнения, что нам не удастся ничего напечатать, если мы не разделим этих вещей и не постараемся издать их отдельными книжками — сперва философскую часть, которую надо выпустить прежде всего, а затем остальное. Пятьдесят листов сразу — это огромный объем, и многие издатели не берут рукопись только потому, что не в состоянии осилить такое издание. — Был еще бременский Кютман или как его там звали, которого у нас сманили Мозес{83} и Вейтлинг. Этот субъект соглашался печатать книги, которые могут быть запрещены, но не хотел много платить; мы вполне можем обратиться к нему с этой рукописью. Как ты думаешь, что, если разделить эту вещь и предложить первый том одному, а второй том — другому? Фоглер знает адрес К[ютмана] в Бремене. Лист уже почти готов{84}.
Вещи в «Volks-Tribun»[70] я видел недели три тому назад. Я еще не встречал ничего более смешного и глупого. Низость брата Вейтлинга доходит до крайности в этом письме к Крите. Впрочем, что касается деталей, то я не настолько помню их, чтобы сказать что-нибудь об этом. Но я тоже того мнения, что надо ответить на прокламацию Криге и штраубингеров, показать им наглядно, что они отрицают, будто говорили вещи, в которых мы их упрекаем, между тем как тут же в своем ответе опять повторяют те же самые отрицаемые ими глупости. Я считаю также, что именно Криге со своим высоконравственным пафосом и своим возмущением по поводу наших насмешек заслуживает того, чтобы его порядком проучили. Так как эти номера теперь ходят по рукам среди здешних штраубингеров, то я не смогу их достать раньше, чем через четыре — пять дней.
Здешние штраубингеры подняли ужасный вой против меня, — я имею в виду 3–4 «образованных» рабочих, которых Э[вербе]к и Грюн посвятили в тайны «истинной человечности». Однако мне удалось, благодаря терпению, а отчасти при помощи устрашения, добиться успеха: большинство идет за мной. Грюн отказался от коммунизма, и у этих «образованных» было большое желание пойти за ним. Но тут я как раз ринулся в бой, запугал старого Эйзер-мана так, что он больше не появляется, и категорически поставил на обсуждение вопрос: за коммунизм или против коммунизма. Сегодня вечером будет поставлен на голосование вопрос о том, является ли собрание коммунистическим, или оно, как говорят «образованные», стоит «за благо человечества». В большинстве я уверен. Я заявил, что если они не коммунисты, то мне нет дела до них, и я больше не приду. Сегодня вечером ученики Грюна будут окончательно разбиты, и тогда мне придется начинать все с азов.
70
В №№ 26, 27 и 29 нью-йоркской газеты «Der Volks-Tribun» («Народный трибун») за 27 июня, 4 и 18 июля 1846 г. был опубликован отрывок из письма Вейтлинга к Криге, а также ряд заявлений сторонников Криге: «Bescheidene Erwiederung» («Скромный ответ»), «An unsere Freunde» («К нашим друзьям») и «Adresse der deutschen Socialreformer» («Обращение немецких национал-реформистов»); эти документы содержали враждебные выпады против Маркса и Энгельса и других членов Брюссельского коммунистического корреспондентского комитета. —