— О, Джей! — Она вся дрожала.
— Не надо, детка, забудь об этом. — Я быстро поцеловал ее. — Не пугайся. — Я ободряюще улыбнулся, но она все так же испуганно смотрела на меня. — Это профессиональный прием. Стоит только гаркнуть как следует, и все становится на свои места.
— Извини, Джей. — Она попыталась улыбнуться. — Я никогда не слышала, чтобы ты так кричал.
— Люси, это же профессиональный прием. В армии без этого никуда. — Я уже начал проявлять нетерпение. Драгоценное время уходило впустую. — Ты поедешь в банк?
— Да.
— Если тебе что-то понадобится, покупай. Ты посмотрела, какие они привезли продукты?
— Еще нет.
— Посмотри, пожалуйста. Если чего-то не хватает, купи. Хорошо?
— Да.
Я услышал, как ожил мотор «Кадиллака». Автомобиль развернулся и тронулся в обратный путь. Тимотео, стоя на том же месте, смотрел ему вслед, заложив руки за спину. Мне он напоминал собачонку, брошенную хозяином.
— Я должен заняться Тимотео. Увидимся за ленчем, — сказал я и спустился с веранды.
Услышав мои шаги, Тимотео обернулся.
— Пойдемте в тир, — предложил я, — там и поговорим.
Грузовичок как раз отъехал от тира и взял курс на пальмы. Молча мы вошли в прохладу и полумрак пристройки. В сотне ярдов от нас на жарком солнце застыли мишени.
У одной из деревянных скамей стояли два ящика с патронами, тут же лежало ружье в брезентовом чехле.
— Это ваше ружье?
Тимотео кивнул.
— Присядьте и расслабьтесь.
Он опустился на скамью так осторожно, словно боялся, что она развалится под ним. По его смуглому лицу катились крупные капли пота. Руки дрожали и подергивались. Куда там стрелять, он был пугливее старушки, обнаружившей под кроватью вора.
Мне приходилось видеть таких новобранцев. Они ненавидели оружие, ненавидели грохот выстрелов, их не возбуждало попадание в цель. В армии существовало два способа, позволяющих чего-то от них добиться. Первый — мягкий, осторожный, когда с новобранцем обращались, как с нервной лошадью. Если это не помогало, приходилось переходить на крик, чтобы напугать их до смерти. Если и это не действовало, тратить время на такого идиота считалось бессмысленным. С Тимотео такой вариант не проходил. Для меня он был не новобранцем, а двумя облигациями стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.
— Мне кажется, мы отлично поладим. — Я сел на соседнюю скамью, достал пачку сигарет и предложил Тимотео.
— Я… я не курю.
— Правильно делаете. Мне бы тоже следовало бросить, но не могу. — Я закурил, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. — Как я уже сказал, мы поладим. Должны поладить. — Я улыбнулся: — Вам предстоит тяжелая работа, но хочу, чтобы вы знали, что я всегда готов прийти вам на помощь. Я могу вам помочь и обязательно помогу.
Он сидел и смотрел на меня. Как он отреагировал на мои слова, я не знал. Очки скрывали выражение его глаз, а глаза мужчины в такие моменты — самый верный индикатор.
— Могу я звать вас Тим?
Его брови сошлись у переносицы, затем он кивнул:
— Как хотите.
— А вы зовите меня Джей, идет?
Вновь кивок.
— Так вот, Тим, давайте взглянем на ружье, которое купил вам отец.
Он ничего не ответил. Заерзал на скамье и посмотрел на брезентовый чехол.
Я достал ружье из чехла. Как я и ожидал, отличная штука. Впрочем, других «Уэстон-и-Лиис» не изготовляли. Если он не научится стрелять из такого ружья, подумал я, то не стрелять ему вовек.
— Отличное ружье. — Я надорвал одну из коробок с патронами и зарядил его. — Я хочу, чтобы вы посмотрели на крайнюю слева мишень.
Он медленно повернул голову и уставился в указанном мной направлении.
Я выстрелил шесть раз подряд. Середина мишени вывалилась и упала на песок.
— И вы скоро будете стрелять точно так же, Тим. Трудно поверить, не правда ли? Уверяю вас, будете.
Черные очки повернулись в мою сторону. Я увидел в них свое отражение. Выглядел я очень скованным.
— Могу я попросить вас об одном одолжении? — поинтересовался я.
— Одолжении? — переспросил он после долгой паузы. — Мне сказали, что я должен выполнять любое ваше пожелание.
— Это совсем не обязательно, но не могли бы вы снять очки?
Он оцепенел, затем подался назад, руки его поднялись к очкам, как бы защищая их от меня.
— Я объясню вам, почему, — продолжал я. — Нельзя стрелять в солнцезащитных очках. Ваши глаза имеют такое же значение для меткого выстрела, как и ружье. Снимите их, Тим. Я хочу, чтобы ваши глаза привыкли к яркому свету.