Я обернулся.
Раймондо прислонился к одному из столбов, поддерживающих крышу веранды. Прищурившись, он смотрел на меня.
Я допил кофе и спросил, что ему нужно.
— Могу я поговорить с вами? — вежливый тон, никаких улыбок.
— Я слушаю.
Он взглянул на Люси.
— Давайте пройдем в тир.
Я поднялся.
— Пора работать. — Я улыбнулся Люси. — До скорого.
Из тени веранды я вышел на солнечный свет и направился к тиру. Раймондо пристроился рядом. По пути мы не произнесли ни слова.
— Что ты еще придумал?
— Придумал не я, а вы. Почему он не стреляет?
— Послушай, красавчик, твое дело — секретность, а мое — стрельба. Так?
Его глаза буравили меня.
— Пора вам спуститься на землю, солдат. Вы, похоже, не понимаете, в какую попали передрягу.
— Ты опять слишком много болтаешь. Так что закрой пасть. Я занимаюсь своим делом, ты — своим. Я не лезу к тебе, и ты, пожалуйста, не суйся ко мне. А теперь проваливай!
Он вошел в пристройку и сел на одну из скамей. Мне не оставалось ничего другого, как войти следом.
— Я же сказал… проваливай!
Он посмотрел на меня.
— У вас трудности с Тимотео?
— Отстань.
— Если да, я могу помочь. Для этого я здесь.
— Правда? Я думал, что ты обеспечиваешь секретность.
— И это тоже.
Тут я вспомнил слова Саванто: «Завтра с Тимотео приедут два моих человека. Они будут следить за тем, чтобы посторонние не подходили к школе, и приглядят за Тимотео, если тот выйдет из-под контроля».
Я опустился на соседнюю скамью. Задумался, затем пожал плечами.
— Пожалуй, у нас не все гладко. Он не хочет стрелять.
— Ясно. Почему вы не сказали мне? Я все улажу.
Он сказал это так уверенно, что я взглянул на него.
— Я не прошу ничего улаживать. Что с ним вообще творится?
Раймондо усмехнулся:
— Трус он, вот и все. Вы и миссис Бенсон были с ним с шести утра. За это время он выстрелил дважды. Я поговорю с ним.
— Что вы ему скажете?
Блеснули белые зубы.
— Это останется между мной и Тимотео, солдат.
— Сначала поговорю с ним я. Сегодня утром он так нервничал, что не мог держать в руках ружье. Ему дали время, чтобы он успокоился. Если ничего не получится, с ним поговоришь ты.
— Хорошо. Даю вам два часа.
— Ничего ты мне не даешь! Я сам скажу тебе, когда ты сможешь с ним поговорить. Понятно?
Раймондо смотрел на меня с такой насмешливой жалостью, что я едва сдержался, чтобы не ударить его.
— О-ля-ля! Сколько гонора! Думаю, что перед тем, как поговорить с Тимотео, мне необходимо кое-что объяснить и вам. — Он пристально посмотрел на меня. — Вы этого не знаете, но положение у вас неважнецкое. Или вы выполняете порученное дело, или пеняйте на себя. Вам пора уяснить, что это не игра. Этот трусохвост должен стрелять, и ваша задача — заставить его. Если вам это не удастся, вы не только потеряете деньги, которые вам обещал Саванто. В этом случае вас ждут большие неприятности.
Кровь бросилась мне в лицо.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет. Я никому не угрожаю. Я — посыльный. Я говорю лишь то, что просил передать вам мистер Саванто. Запомните: это не игра. Вам хорошо заплатят. Или вы делаете то, что от вас требуется, или ждите беды. — Раймондо встал. — И не стоит злиться на меня. Я всего лишь посыльный. — Он переступил с ноги на ногу, руки его свободно висели по бокам. Я видел, что он готов к драке. — Вы все поняли, солдат?
— Включите мой телефон. Я поговорю с мистером Саванто. Я намерен сказать ему, что не желаю больше терпеть твое присутствие.
Раймондо улыбнулся:
— Давайте договоримся так. Если он не начнет стрелять к четырем часам дня, я поговорю с ним.
И он ушел. Когда нас разделяло ярдов пятьдесят, он запел. С его внешностью и голосом ему следовало податься на телевидение.
Я нашел Тимотео под пальмой. Он сидел, обхватив колени руками, и смотрел в море.
Я постоял, наблюдая за ним. Он даже не шевельнулся. Казалось, он погружен в глубокий транс.
И я должен научить этого зомби стрелять! В армии через мои руки прошло много неумех, но такого не попадалось.
Я обещал Люси, что буду гладить его по шерстке. Но больше всего мне хотелось пинком поднять его на ноги и погнать к тиру. Я подождал еще минуту, успокаивая нервы, затем направился к нему. Он не замечал меня до тех пор, пока моя тень не упала на его ноги.
Его будто огрели кнутом. В панике он вскочил, озираясь, словно выбирая, куда бежать.