И встретится с ищущим взглядом,И в дом мой поспешно войдетШагать и поддакивать рядом,Покамест не рассветет.
* * *[33]
О тебе мы судим разно.Или этот емкий стихТолько повод для соблазна,Для соблазна малых сих.
Или он пути планетамНамечает в той ночи,Что злорадствует над светомДогорающей свечи.
Может, в облике телесном,В коже, мышцах и кровиПоказалось слишком тесноЧеловеческой любви.
Может, пыл иносказаньяИ скрывает тот секретПрометеева страданья,Зажигающего свет.
И когда б тому порукойБыл огарок восковой,Осветивший столько муки,Столько боли вековой.
РОМАНС
В заболоченной Чукотке,У вселенной на краюЯ боюсь одной чахотки —Слишком громко я пою,
Доставая из-под спуда,Из подполья злого дняУдивительные рудыС содержанием огня.
Для моих усталых легкихЭти песни — тяжелы.Не найду мелодий легкихСредь сырой болотной мглы.
Кровь густая горлом хлынет,Перепачкав синий рот,И у ног моих застынет,Не успев всосаться в лед.
* * *[34]
Вернувшись в будни деловыеС обледенелых синих скал,Сегодня, кажется, впервыеЯ о тайге затосковал.
Там измерять мне было простоВсе жизни острые углы,Там сам я был повыше ростомСреди морозной, жгучей мглы,
Где люди, стиснутые льдами,В осатанелом вое вьюгОкоченевшими рукамиХватались за Полярный круг.
И где подобные миражиНе сказка и не болтовня,Подчас ясней бывали дажеВидений яви, света, дня.
Где руки — мне, прощаясь, жалиМои умершие друзья,Где кровью налиты скрижалиСтаринной книги бытия.
И где текли мужские слезы,Мутны, покорны и тихи,Где из кусков житейской прозыСложил я первые стихи.
* * *
Вернись на этот детский плач,Звенящий воем вьюг,Мой исповедник, мой палач,Мой задушевный друг.
Пусть все надежды, все тщеты,Скользящие с пера,Ночное счастье — только тыДо раннего утра.
Прости мне бедность языка,Бессилие мое,И пребывай со мной, покаЯ доскажу свое
* * *
Ты смутишься, ты заплачешь,Ты загрезишь наяву.Ты души уже не спрячешьПо-июльскому — в траву.
И листы свои капустаКрепко сжала в кулаки,И в лесу светло и пусто,И деревья — высоки.
Раскрасневшаяся осеньЦепенеет на бегу,Поскользнувшись на откосеВ свежевыпавшем снегу.
* * *
Упоительное бегствоПрямо с поезда — и в лес,Повторять лесные текстыУскользающих чудес.
То, на что способны астры,Пробужденные от сна,То, что лилий алебаструСообщает тишина.
То, что каждое мгновеньеИзменяет вид и цвет.Для его изображеньяИ возможности-то нет.
Может — это просто звукиВ совершенстве чистых нот,Как цветы, сплетают руки,Затевая хоровод.
Старой тайны разрешенье,Утвержденье и ответВ беспорядочном круженьеЭтих маленьких планет.
Над развернутой бумагойЧто-то тихо прошуршав,Наклоняются, как флагиНе знакомых мне держав.
И сквозь ветви, как «юпитер»,Треугольный солнца лучОсветит мою обительДо высот нагорных круч.
Вот и сердцу легче стало,Ветра теплая рукаПо листу перелисталаКнигу клена-старика.
* * *
Мне все мои болезниДавно не по нутру.Возьму я ключ железныйИ сердце отопру.
Открою с громким звоном,Со стоном и огнем.Паду земным поклоном,Заплачу о своем —
О всем, что жизнь хранила,Хранила, хмуря бровь,И вылила в чернилаТемнеющую кровь.
Химический анализИ то не разберет,Что вылилось, как наледь,Не всасываясь в лед.
вернуться
33
Очень хорошо помню, как это стихотворение писалось. Написано оно на станции Решетникове Калининской области, пока я ждал поезда на Москву. Все стихотворение с первого до последнего слова уложилось в эти сорок минут, пока я ждал поезда. Поезд подошел, я сел в вагон, и больше к этому стихотворению никогда в жизни не возвращался. Написано в 1955 году.
вернуться
34
Написано в 1954 году в поселке Туркмен Калининской области. Входит в «Колымские тетради».