Где мы с деревьями играем,Шутя, в каленую лаптуИ лунным яблоком пятнаем,К забору гоним темноту.
Для нас краснеет земляникаСвоим веснушчатым лицом,Вспухает до крови клубника,На грядках спит перед крыльцом.
И гроздья черно-бурых капельВисят в смородинных кустах,Как будто дождь держал их в лапах,Следы оставил на листах.
И ноздреватая малина,Гуртом в корзине разместясь,Попав ко мне на именины,Спешит понравиться гостям.
Все, кроме пареной брусникиИ голубичного вина,Они знавали лишь по книгам,Видали только в грезах сна.
* * *
Боже ты мой, сколькоСолнечных осколковНа тугом снегу,Для кого же нужноСкатертью жемчужнойЗастилать тайгу?
Крепко спят медведиЦвета темной медиВ глубине берлог.Меховым, косматымНипочем зима-то,Каждый спать залег.
Зайцам и лисицамСкатерть не годится,Слишком ярок блеск,Слишком блеск тревожен.Заяц остороженИ укрылся в лес.
Заячьей дорогой,Подождав немного,Поплелась лиса.Снова молчаливы,До смерти пугливыБелые леса.
Достают олени,Вставши на колени,Из-под снега мох.Кто бы, видя это,Воспитать эстетаИз оленя мог?
Куропаток стадоБродит меж кустами,Пастбище ища.В целях маскировкиЗимние плутовкиВ снеговых плащах.
Куропатки падкиНа зерна остаткиИ нашли овес.Губа-то не дура,Были бы вы куры —Рыли бы навоз.
Приучилась белкаПрезирать безделки,Слишком занята,Прыгает, как кошка,Разница немножкоВ качестве хвоста.
И приличья птичьиЯвно безразличныСпящим глухарям.Дрыхнут вон на сучьях,Благо лапы-крючьяИм даны не зря.
Ну, а нынче все жеКто же видит, Боже,Краски красоты?Кто понять их может,Кто же, светлый Боже, —Только я да Ты.
* * *
С кочки, с горки лапкой заячьейЗдешний ангел мне махнет.Он нисколько не кусается,А совсем наоборот.
Он волчиной — человечинойСам напуган на сто лет.По тропе он ходит вечеромИ петлит свой легкий след.
Для моей души охотничьейОн имеет интересТем, что слишком озабоченноИзучает здешний лес.
Его лапкой перемеченыВсе лесные уголки.Где и делать ему нечего,Попадается в силки.
* * *[3]
Сыплет снег и днем и ночью,Это, верно, строгий богСтарых рукописей клочьяВыметает за порог.
Все, в чем он разочарован —Ворох песен и стихов, —Увлечен работой новой,Он сметает с облаков.
* * *
Жилье почуяв, конь храпит,Едва волочит ноги,Нас будто съемкою «рапид»Снимали по дороге.
Мы едем, едем и молчим,Вполне глухонемые,Друг другу в спину постучимПока еще живые.
Мне трудно повернуть лицоК горящим окнам дома,Я лучше был бы мертвецом,Меня внесли бы на крыльцоК каким-нибудь знакомым.
* * *
Костры и звезды. Синий светСнегов, улегшихся в распадкеНа тысячу, наверно, летПосле метельного припадка.
Не хватит силы у ветровС метлой ворваться в нашу яму,Засыпать снегом дым костров,Шипящее качая пламя.
Не хватит солнца и теплаУ торопящегося лета,Чтоб выжечь здешний лед дотла,Дотла — хотя бы раз в столетье.
А мы — мы ищем тишины,Мы ищем мира и покоя,И, камнем скал окружены,Мы спим в снегу. Дурные сныОтводим в сторону рукою.
* * *
Ты капор развяжешь олений,Ладони к огню повернешь,И, встав пред огнем на колени,Ты песню ему запоешь!
Ты молишься в мертвом молчаньеВидавших морозы мужчин,Какого-нибудь замечаньяНе сделает здесь ни один.
ГОСТЬЯ
вернуться
3
Это стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья и передано Пастернаку почтой. Входит в «Колымские тетради». Одно из тех стихотворений, которые нравились Пастернаку.