Не слушай соблазна,Что бьется в груди,От казни до казниСпокойно иди.
Бреди по дороге,Не бойся змеи,Которая ногиКусает твои.
Она не из раяСюда приползла:Из адова краяПосланница зла.
Здесь птичьего пеньяНикто не слыхал,Здесь учат терпеньюИ мудрости скал.
Я — узник темничный:Четырнадцать летЯ знал лишь брусничныйЕдинственный цвет.
Но то не нелепость,Не сон бытия,Душевная крепостьИ воля моя.
Закованным шагомВедут далеко,Но иго мне — благоИ бремя легко.
Серебряной пыльюМой след занесен,На огненных крыльяхЯ в небо внесен.
Сквозь голод и холод,Сквозь горе и страхЯ к Богу, как голубь,Поднялся с костра.
Тебе обещаю,Далекая Русь,Врагам не прощая,Я с неба вернусь.
Пускай я осмеянИ предан костру,Пусть прах мой развеянНа горном ветру.
Нет участи слаще,Желанней конца,Чем пепел, стучащийВ людские сердца.
КИПРЕЙ
* * *
Я в воде не тонуИ в огне не сгораю.Три аршина в длинуИ аршин в ширину —Мера площади рая.
Но не всем сужденаСтоль просторная площадь:Для последнего снаНам могил глубинаЗамерялась на ощупь.
И, теснясь в темноте,Как теснились живыми,Здесь легли в наготеТе, кто жил в нищете,Потеряв даже имя.
Улеглись мертвецы,Не рыдая, не ссорясь.Дураки, мудрецы,Сыновья и отцы,Позабыв свою горесть.
Их дворец был теснейЭтой братской могилы,Холодней и темней.Только даже и в нейРазогнуться нет силы.
В настоящем гробуЯ воскрес бы от счастья,Но неволить судьбуНе имею я власти.
ЖЕЛАНИЕ
Я хотел бы так немного!Я хотел бы быть обрубком,Человеческим обрубком…
Отмороженные руки,Отмороженные ноги…Жить бы стало очень смелоУкороченное тело.
Я б собрал слюну во рту,Я бы плюнул в красоту,В омерзительную рожу.
На ее подобье БожьеНе молился б человек,Помнящий лицо калек…
* * *
По нашей бестолковости,Окроме «Боже мой»,Ни совести, ни повестиНе вывезешь домой.
* * *
Луна качает море.Прилив. Отлив…Качает наше гореНа лодке рифм.
Я рифмами обманутИ потому спасен,Качаются лиманы,И душен сон.
СТАНСЫ
Я — гость, я — твой знакомый.Все это бред, мираж,Что я в семье и дома,И горький случай нашОдна из краж со взломом,Распространенных краж.
Мы оба невиновны,Хотя бы потому,Что кодекс уголовныйЗдесь явно ни к чему.Здесь приговор условныйНе сердцу, но уму.
Ведь сердцу в наказаньеНа землю послан я.На что ему сказаньяТаежного житья?Когда в его вниманьеСовсем не та семья.
Клеймил событья бытаОт века ювелир.Известен и испытанПоддельный этот мир.Хранят бессмертье пытокПриличия квартир.
И будто некой ПлевнойЗвучит рассказ простойО боли задушевной,Вчера пережитой —Невысказанной, гневнойИ кровью налитой.
И это все не ново.И дышит день любой,Живет любое словоРылеевской судьбой.Под крики «вешать снова»Умрет само собой.
И нет ему пощады,И в шуме площадномНе ждет оно наградыИ молит об одном,Чтоб жизнь дожить как надоВ просторе ледяном.
Ценя чужие мненья,Как мненья лиц чужих,Я полон уваженьяК житейской силе их,Всю горечь пораженьяИзведав в этот миг.
И я скажу, пугаяНочные зеркала:Любовь моя — другая,Иной и не была.Она, как жизнь, — нагаяИ — точно из стекла.
Она — звенящей сталиСухая полоса.Ее калили дали,Ущелья и лесаТакой ее не ждали,Не веря в чудеса.
Какую ж нужно ловкостьИ качество ума,Испытывая ковкость,Железа не сломать.В твоем чаду московскомТы знаешь ли сама?