Приклады, пули, плети,Чужие кулаки —Что пред ними этиНаивные стихи?
* * *
Не жалей меня, Таня, не пугай моей славы,От бумаги не отводи.Слышишь — дрогнуло сердце, видишь — руки ослабли,Останавливать погоди.
Я другим уж не буду, я и думать не смею,Невозможного не захочу.Или птицей пою, или камнем немею —Мне любая судьба по плечу.
Эти письма — не бред, и не замок воздушный,И не карточный домик мой.Это крепость моя от людского бездушья,Что построена нынче зимой.
* * *
Тают слабые снега,Жжет их луч горячий,Чтоб не вздумала пургаЗабрести на дачу.
Зарыдавшая метельКак живая дышит,Льет весеннюю капельС разогретой крыши.
Только трудно мне понятьНынешние были.Звезды дальше от меня,Чем когда-то были.
* * *
Из тьмы лесов, из топи блатВстают каркасы рая.Мы жидкий вязкий мармеладНогами попираем.
Нам слаще патоки оно,Повидло здешней грязи.Пускай в декабрьское окноСверкает безобразье.
Как новой сказки оборотЕе преображенье.Иных долгот, иных широтЖивое приближенье.
* * *
Боялись испоконБежавшие из адаТемнеющих иконПронзительного взгляда.
Я знаю — ты не та,Ты вовсе не икона,Ты ходишь без креста,И ты не ждешь поклона.
Как я, ты — жертва зла.И все-таки награда,Что жизнь прибереглаВернувшимся из ада.
* * *
В болотах завязшие горы,В подножиях гор — облака.И серое, дымное мореВ кольце голубого песка.
Я знал Гулливера потехи,Березы и ели топча,Рукой вырывая орехиИз стиснутых лап кедрача.
Я рвал, наклоняясь, рябинуИ гладил орлиных птенцов.Столетние лиственниц спиныСгибал я руками в кольцо.
И все это — чуткое ухоПодгорной лесной тишины,Метель тополиного пухаИ вьюга людской седины.
Все это (твердят мне) — не надоТаежная тропка — узка,Тайга — не предмет для балладыИ не матерьял для стиха…
* * *[44]
В потемневшее безмолвьеПовергая шар земной,Держит небо связку молний,Узких молний за спиной.
Небеса не бессловесны —Издавать способны крик,Но никак не сложит песниГромовой небес язык.
Это — только междометья,Это — вопли, осердясь,Чтоб, жарой наскучив летней,Опрокинуть землю в грязь.
И совсем не музыкален,Что ревет, гудит окрест,Потрясая окна спален,Шумовой такой оркестр.
* * *
Кто, задыхаясь от недоверья,Здесь наклоняется надо мной?Чья это маска, личина зверья,Обезображенная луной?
Мне надоело любить животных,Рук человеческих надо мне,Прикосновений горячих, потных,Рукопожатий наедине.
* * *
Нестройным арестантским шагом,Как будто нехотя, со зла,Слова заходят на бумагу,Как на ночевку средь села.
Весь груз манер неоткровенных,Приобретений и потерь,Укрыв от зрителей надменных,Они захлопывают дверь.
Из-за присутствия конвояЛюбая бедная строкаСвоей рискует головою,И если б, если б не тоска,
Влечение к бумаге писчейИ беспорядочность надежд,Она рвалась бы на кладбище,Хотя б и вовсе без одежд…
* * *
Скрой волнения секретыСпособом испытанным.День, закутанный в газету,Брошен недочитанным.
Будто сорвана на небеНежность васильковая.Отгибает тонкий стебельТяжесть мотыльковая.
Озарит лесную теменьСоснами багровымиЗамечтавшееся времяИспокон вековое.
* * *
Смех в усах знакомой ели,Снег, налипший на усах, —След бежавшей здесь метели,Заблудившейся в лесах.
вернуться
44
Стихотворение написано в 1953 году в Калининской области. Отражает мое давнее наблюдение, что никакой музыкальности в небесах нет.