Коренастый тип был там! Его белый костюм и лицо были в запекшейся крови. Незрячие глаза смотрели прямо на меня. Не было сомнения в том, что он мертв. Мертвее не бывает.
Глава 3
Едва я вошел в свою квартиру и открыл дверь гостиной, как увидел его. Он сидел в моем любимом кресле. Его возраст определить было трудно — где-то между сорока пятью и шестидесятые. Его снежно-белые волосы были аккуратно зачесаны назад. Все в нем было безукоризненным: черный костюм, сшитый у прекрасного портного, белая рубашка, галстук, тщательно начищенные туфли. Лицо казалось сделанным из дерева. Тонкий крючковатый нос, узкий рот с бескровными губами, серые блестящие глаза.
Для меня тело, лежащее в багажнике, было настоящим потрясением. Мне казалось, что я во власти какого-то кошмара, и стоит мне закрыть глаза, а потом открыть, как наваждение прекратится, и труп из багажника исчезнет, как мираж в Синайской пустыне. Что ничего этого не было, что это обычное воскресное утро, и через полчаса я отправлюсь на встречу с Браннингамом.
Но человек, сидящий напротив меня, был частью этого кошмара.
Я закрыл дверь и, прислонившись спиной к ней, смотрел на незнакомца.
— Дверь была не заперта, — словно извиняясь, проговорил он. — Так что я воспользовался этим.
Струйки пота потекли по моей болевшей спине. Итак, этот кошмар — самая что ни на есть реальность.
— Что вы хотите?
Блестящие серые глаза, столь же выразительные, как и кубики льда, смотрели на меня.
— Хочу вам помочь. — Жестом он указал на кресло. — Вижу, вы страдаете. Бен несколько перестарался. — Он развел руками. — Понимаете, он не может контролировать свою силу. Прошу вас, садитесь, мистер Лукас.
У меня вновь закружилась голова, задрожали ноги. Я сел.
— У нас имеются определенные проблемы, мистер Лукас. Похоже, вы не знаете своих возможностей. — Голос мужчины приобрел баюкающие интонации. — Но вашу проблему можно легко разрешить, если вы согласитесь нам помочь.
— Кто вы? — прошептал я.
— Об этом вы узнаете позднее. Сейчас главная проблема — это тело Алекса Марша, которого вы убили. Что вы будете делать с трупом?
Я закрыл глаза. В моем сознании вновь возник тот страшный миг. Ведь я действительно хотел его убить. Я ударил его в челюсть и хотел нанести второй удар, но получил страшный удар по голове.
— Я не мог его убить! Это невозможно. Я мог сломать ему нос, но это максимум повреждений, которые я мог нанести ему. — Боль пульсировала в моем мозгу, мешая связно думать. — Я не мог его убить, — обреченно повторил я, глядя в это ненавистное лицо.
— Оставим это на усмотрение суда присяжных, мистер Лукас.
Я поднялся и, шатаясь, направился в ванную, где проглотил четыре таблетки аспирина. После этого открыл кран и подставил голову под струю холодной воды. Мысли немного прояснились. Я не мог знать, кто этот безукоризненно одетый незнакомец по имени Эдвин Клаус, но не было сомнения, что это шантажист. Упершись обеими руками в умывальник, я посмотрел на свое отражение в зеркале. Да, вид был еще тот! Распухшее, в кровоподтеках лицо с глазами-щелками. Добрых пять минут я смотрел на себя, потом таблетки оказали свое действие, и боль несколько поутихла.
Алекс Марш! Так, значит, коренастый мужчина и был тем самым мужем Гленды! Но человек, который сидел у меня в гостиной и предлагал помощь, кем был он? Он спрашивал, что я намереваюсь делать с трупом, находящимся в данный момент в багажнике моей машины? Моей первой мыслью было позвонить шерифу Томпсону и передать дело в его руки. Но поверит ли он моему рассказу о происшедших событиях? Да и другие! Нетрудно было угадать их реакцию. Даже если мне и поверят, моя репутация в Шаронвилле будет испорчена раз и навсегда. Я буду вынужден признаться, что занимался любовью с замужней женщиной, и в этот момент нас застал ее муж. Поверит ли кто-нибудь, что я с ним боролся, а меня просто кто-то оглушил? Вновь я вспомнил о трупе в багажнике. Может быть, отвезти его в пустынное место и там закопать? Но это была совершенно неприемлемая мысль.
«Вашу проблему можно легко разрешить, если вы согласитесь мне помочь…» На что он намекает? Нужно выяснить это!
Более уверенный в себе, я вернулся в гостиную. Клаус продолжал сидеть в моем любимом кресле, положив ногу на ногу и сложив руки на коленях с выражением все того же терпеливого смирения.