Я-то все прекрасно понимал.
— Сейчас отдам ей чемодан, — сказал я. — Она ведь пережила большое потрясение. Сейчас ей важнее всего отдых.
— Уже почти светает! — продолжал жаловаться Палмер. — Мне тоже нужен отдых. У меня сегодня много дел. Я ухожу домой.
— И правильно делаете, мистер Палмер, — одобрил я с самой своей искренней улыбкой. — Вот и я — вручу миссис Хэмел ее чемодан и последую вашему примеру.
Я проводил его взглядом до лифта, потом высвободил револьвер, не вынимая его из кобуры, и постучал в дверь.
— Ваши вещи, миссис Хэмел, — сказал я.
Дверь распахнулась.
Передо мной стояла — теперь я в этом уже не сомневался — Лючия Поффери. Лицо у нее было осунувшееся, заострившееся, глаза блестели.
— Поставьте здесь. — Она отступила на шаг. Я вошел в комнату и поставил чемодан.
— Спасибо, — проговорила она. — А теперь оставьте меня.
Прикрыв дверь, я направил на нее револьвер.
— Спокойно, детка, — сказал я. — Давай-ка без фокусов.
Она подняла брови:
— Кто вы?
— Меня зовут Барт Андерсен.
Я увидел, как у нее сузились глаза. Удар попал в цель. Видно, Диас говорил ей обо мне, а может, и Нэнси рассказывала.
— Барт Андерсен? — Ее губы сложились в тонкую змеиную усмешку. — Ну да, шантажист. Ты-то как сюда попал?
— Это уж мое дело. Давайте-ка присядем, нам есть о чем поговорить.
Она пожала плечами, отошла к дивану и села. Скрестив ноги, откинулась на спинку и продолжала смотреть на меня. Привлекательности в ней было не больше, чем в свернувшейся клубком кобре. Я взял стул и уселся подальше, не отводя от нее револьвера.
— Ну и как? Легко было прикончить собственную сестру?
— Эту дурочку? Подумаешь! Альдо тоже сказал, что она должна умереть вместо меня. Я необходима нашему движению, а от нее какой прок? — Лючия перевела глаза на сумку. — Так! Ты сломал замки! И чековую книжку, конечно, забрал?
— Забрал, — улыбнулся я, — а оружие на крыше.
Она кивнула:
— Ладно, не будем тянуть резину. Сколько ты хочешь?
Не убирая револьвера, я достал из кармана чековую книжку и помахал у нее перед носом.
— Согласен на миллион. Тебе все равно много останется. Давай сделаем так: я забираю чеки. Ты остаешься здесь. Я заполню четыре чека по двести пятьдесят тысяч каждый. Когда деньги поступят в мой банк, я верну книжку. Это займет неделю или около того. Потом я помогу тебе убраться отсюда. Ведь у тебя есть яхта, детка. Я найду рулевого, выберем ночь потемнее, и ты отправишься на Кубу. Как тебе такой план?
Ее лицо, словно каменная маска, по-прежнему не выражало ничего.
— Согласна, — сказала она наконец. — Но что, если ты получишь деньги и скроешься?
— Видишь ли, — я одарил ее своей мальчишеской улыбкой, — тебе ничего не остается, как доверять мне.
Она покачала головой:
— У меня есть предложение получше. Возьми себе эти четыре чека, а книжку отдай мне. Я останусь здесь на неделю, и ты успеешь получить свою долю. Потом начну получать наличные по своим чекам я. Чем плохо?
Передо мной снова замаячил миллион долларов, а стоит мне предаться мечтам о больших деньгах — я моментально размагничиваюсь.
— Идет, — ответил я и допустил роковую ошибку. Сидя довольно далеко от нее, я положил револьвер на ручку кресла и принялся отсчитывать чеки. При этом отвел от Лючии глаза, что было второй роковой ошибкой. Когда она шевельнулась, я бросил чековую книжку и рванулся к револьверу, но было поздно.
Не успел я схватить свой, как она начала стрелять — в руке у нее оказался револьвер, который она, видимо, припрятала под подушкой дивана.
Я увидел вспышку, что-то впилось мне в грудь, услышал треск и больше ничего не видел и не слышал.
Мой миллион долларов растворился в темноте.
Целую неделю ко мне никого не пускали. Я лежал на больничной койке и исходил жалостью к себе. За мной ухаживала пожилая сестра, не более привлекательная, чем дохлая треска. Время от времени ко мне заходил хирург и всякий раз хвалил себя — как он ловко спас меня от смерти. Похвальбы сопровождались хохотом, напоминающим вой гиены, да и с виду он смахивал на это животное.
Пока я лежал, я кое-что обдумал. Похоже, я опять возвращаюсь на исходные позиции. Когда встану и начну ходить, снова заживу прежней тусклой жизнью. Опять придется тянуть лямку в агентстве. Я пытался узнать у сестры, что со мной произошло, но она говорила, что не знает. И, глядя на нее, я этому не удивлялся. Она была из тех, кто надсаживается на своем маленьком участке, а вся жизнь проходит мимо. Так что я лежал и терялся в догадках, пока не появился мой первый посетитель — Лу Колдвэлл.