Выбрать главу

Вот и получается - выходили мы его в смысле физическом, вылечили, вырастили, а вот отвернуть от жизненной скверны, научить отличать хорошее от плохого, возможное от невозможного, сделать из него хорошего человека не сумели, не смогли. И нет нам за это благодати, нет счастья и уверенности в его будущем. Каким оно будет?

Все наши друзья и недруги обвиняют нас в том, что мы не лупили Андрея ремнем, и от этой вот безнаказанности он и стал таким. А мы знаем очень твердо, что бить его нельзя и потому, что его битье оскорбляет, озлобляет и вызывает несгибаемое упрямство, и потому, что мы не имеем права этого делать.

Андрей ведь и сам старается быть Человеком, да очень многое зависит не от него. Характер его так сложен, исковеркан, неподатлив, что ему порой не по силам справиться с ним. Отношения с ребятами тоже сложные, он ищет их общества, дорожит ими, но часто и ссорится, вредничает, а потом страдает. Помирившись, страшно радуется, а затем снова все сначала. Дети не злопамятны. Они прощают ему его неровности, охотно мирятся.

Андрей часто несправедлив, необоснованно зол, тогда слетает с него все обаяние, он становится груб, нахален, из него так и лезет хамство, даже драка. Логика его в это время такая ужасная. Философия необъяснимая. Он очень эмоциональный мальчик. Бурно переносит и радость и печаль. Эмоции его порой настолько неожиданные и непредугадываемые, что предварить их, предвосхитить, ослабить, остановить нет сил.

Бывает, что удается изменить его настроение - уговорить, помочь успокоиться, пересмотреть свои позиции, отказаться от своего намерения. Связано это всегда с большой выдержкой, спокойствием. Но, увы, не всегда умеем мы властвовать собой и иногда поддаемся раздражению и сочиняем такой безобразный скандал, о котором потом стыдно вспоминать.

Но в эти горькие минуты никому не хочется жить на земле. Наверно, даже и Андрею.

С детства его исследовали психоневрологи. И поскольку они ничего не могли сказать и ничем помочь, пришлось нам обратиться к главному психоневрологу города. Он положил его в стационар на обследование и диагноз.

Смотрели его, слушали и установили, что психического заболевания нет, а есть затянувшийся инфантилизм и в силу патологических отклонений задатки психопатического характера. И заключение, неоднократно слышанное: "Это сейчас повсеместное явление, не он один. Слишком много родителей-алкоголиков. Бороться с этим злом некому, так как это не болезнь, а свойство характера, требующее только некоторых коррекций в педагогике и воспитании. В соответствующих условиях (?) он может еще стать удовлетворительным человеком, в иных - социально неблагополучным гражданином".

Вот как лихо и безысходно закручено. Самое печальное в этом профессиональном заключении - будущее социальное неблагополучие.

Как же спасти его от этого зла? Трудом. Учением. Личным примером. Суровостью. Строгостью. Наказанием. Добротой. Вниманием. Пониманием. Внимательностью. Всем вместе!

А ребенок бедствует, ребенок мечется. Он не знает, почему он груб, неуживчив, неуправлям. На все вопросы - почему? - он страдальчески морщит лоб и отвечает: "Не знаю. Понимаю, что говорю плохое, а не могу остановиться. Лучше бы мне умереть". Ребенку в двенадцать лет, в общем жизнерадостному, здоровому, любимому, вдруг могут прийти в голову мысли о смерти как избавлении от несправедливости.

И все в нем не так, как у других. Из тех, других его сверстников уже формируются личности, а Андрей продолжает оставаться ребенком, капризным, эгоистичным, требующим от жизни бесконечных благ. Вот отказали ему в покупке снегоката (35 р.), и он его угнал - не сам, но с помощью другого мальчика. Теперь он на учете в детской комнате опорного пункта. К этой беде отнесся серьезно (насколько он может). Старается не бегать поздно. Каждую среду с дневником ходит на проверку. Но все равно срывается и нарушает дисциплину. А в опорном пункте снова женщины, славные, добрые, знающие свое дело, но как было бы лучше, если бы это были мужчины.

Куда же они подевались? Мужчины-наставники, мужчины-педагоги, мужчины-милиционеры.

Прошлой весной стало совсем невозможно. Андрей перестал ходить в школу. Целыми днями его не было ни дома, ни рядом с домом. На все просьбы, вопросы грубил, не отвечал. И вот тогда его положили на обследование в стационар. Но вынуждены были взять его очень быстро обратно. Нет, не думайте, что он плохо вел себя, Был примерным. Ни одного замечания. А условия в стационаре сногсшибательные. Ни нормальные, ни ненормальные дети там не в состоянии находиться. Шестнадцатиместная палата, все дети вместе, и очень больные и еще нет. И дебильные, и дети-бродяги, убежавшие из детдомов и от родителей, вытащенные из незакрытых теплотрасс, неохраняемых подвалов. И весь этот пестрый коллектив, обогащенный опытом самостоятельной жизни, уже умеющий квалифицированно воровать, самозабвенно врать, в совершенстве владеющий отменным диалектом, объяснялся на таком жаргоне, какого во веки веков не услышать, не увидеть не приведи господь никому.

Насколько Андрей неразборчив в своих "знакомцах", но и он запросил коридор вместо палаты. Мы ходили к нему по два раза в день, уводили гулять в любую погоду. Но потом он вынужден был возвращаться и "обогащаться". Сколько же месяцев ушло потом на то, чтобы хоть что-нибудь забыть от этого всеобуча.

Читала я, что в клинике доктора Амосова в Киеве есть много медицинских находок для больных детей, среди них и ЭВМ, работающая по специальной программе, которая дает полную информацию о психике ребенка, его патологии, способностях, наклонностях и возможностях. Вот доктор в согласии с компьютером и дает родителям совет, что всеми силами глушить, что с такой же силой развивать и как и где? Попасть к доктору Амосову мы не смогли. Пытались. Поэтому теперь пытаемся суметь сделать все сами. Но, увы, во многом мы еще совершенно бессильны.

Вот если бы я стала директором (была такая рубрика в "Литературной газете"), разве так стала бы я растить, учить и лечить этих детей, кроме всего прочего, требующих особого внимания, особых условий!

Я построила бы им во всех городах страны совсем особые школы. В этих школах дети учились бы согласно своим склонностям и своим призваниям. У всех они есть в избытке, а особенно у трудных подростков. Это разносторонний и очень интересный народ, с которым настоящий учитель может много достичь.