Выбрать главу

— Чудо бывает один раз, когда человек рождается! — бормочет он.

Он глядит на трассу.

Забытые у края работ лопаты и носилки — сейчас почти на середине участка, на многочисленных земляных столбиках, чтобы выступившие за ночь почвенные воды не коснулись их.

Кто-то здорово работал ночью, и трасса канала стала значительно глубже.

— Буксир называется! — горько прищелкивает языком старик. — Теперь у нас совсем лица нет, один зад остался.

Запыленная, грязная фигурка Фатьмы приближается к старику:

— Вам, уважаемый, посылка из дому.

Старик обрадован:

— Добрый сосед лучше дурного брата. Скажи учителю спасибо от старика.

Но тут что-то привлекает его внимание на трассе. Мгновение он колеблется.

Потом, с чистым бельем в руках, бросается на дно канала, затянутое жижей. Он замечает на воде женский чачван. Канал делает поворот — старик по колено влезает в грязь, видит группу женщин, сбросивших чачваны (ранний час, никто не увидит!) и работающих кетменями не хуже мужчин.

Старик разъярен.

— Нет, нет, из овцы пастух не выйдет! — кричит он женщинам. — Кто вас позвал?.. Вон!.. Лица еще открыли, ящерицы!

Застигнутые врасплох, те разбегаются. Ищут свои чачваны. Женщины в панике, не знают, что делать.

— Фатьма, куда ты дела чачваны?

А тут уже подбегают соседи. Что, в чем дело? Спешат фотографы.

— Опоздали, нет? Кого снимать?

Группа женщин, потерявших свои паранджи.

Старик беснуется перед ними, размахивая чистым бельем, которое тоже уже в грязи.

— Лица свои позору открыли, ящерицы!..

Одна из них, пожилая, выхватывает из рук старика белье. Это его жена.

— Старый осел!.. В чачване только спать с тобой хорошо. А в чачване кто работает? Вот на вас их наденем!

Та молодая, что вечером все хотела погулять на канале, поддерживает старуху:

— Мы свои чачваны вам принесли. Работаете хуже старух. В хвосте идете!

Перед этой группой уже выстраиваются фотографы. Репортеры интервьюируют Фатьму. Ома быстро отвечает:

— Да. Это их жены и дочери. Пришли на помощь. Да. Сняли чачваны. Конечно, сознательно.

— И они бросили чачваны мужчинам в лицо… так? — досказывает репортер. — Ну, ясно. Вроде оскорбления. Так.

— Нет, они не могли бросить, — возражает Фатьма.

— Ясно, ясно. Это фигурально надо понимать…

— …потому что чачванов нет, — доказывает Фатьма.

— То есть, как нет?

— Чачваны я зарыла в яму.

— Мгм… Так! Ну, значит, бросайте сейчас! Внимание! Где чачваны?..

Женщины — в знак позора отстающим — бросают им чачваны в лицо.

Фатьма кидается к яме, в которую она ночью зарыла чачваны. Но яма полна водой. Событие принимает комедийный характер. Все хохочут.

Ризаев кричит:

— Женщины столько воды напустили — прямо динамо.

Юсуф, давно наблюдавший эту сцену с высокого борта канала, сбегает вниз, на мокрое и грязное дно.

— Ямы! Ямы! — кричит он. — Ройте ямы-колодцы!

— Что он, с ума сошел?

— Ройте ямы! Вода в них уйдет!..

Он берется за лопату. За ним — Фатьма. Потом еще кто-то. Мужчины, женщины, все воодушевленно вступают в строй.

Вода действительно собирается в ямы.

— Ты почему вчера не пришла? — спрашивает Юсуф у Фатьмы.

— А ты?

— Занят был.

— Я тоже.

Павел Иванович вскакивает в ковш экскаватора, висящий над трассой. Ковш ходит над работающими. Вода убывает.

— Замечательно! Кто придумал? — кричит из ковша Павел Иванович.

— Он! Он! — показывают все на Юсуфа, а Юсуф, отнекиваясь, ищет Фатьму, но та исчезла.

А тут подбегает девушка-прораб.

— Он! Он! — кричит она. — Триста процентов. Прямо вездеход какой-то! Во время обеденного отдыха триста процентов сделал!

Слепец с женой вместе со всеми приветствуют Юсуфа. Здесь все личное быстро забывается, сливается с общим.

Старик вылезает из канала. Учитель помогает ему.

— Короткая речь — украшение мира, — искренно говорит старик. — Потому одно говорю: спасибо тебе… Чистую рубаху послал. Да не пригодилась.

Поняв слова старика, как иронию, отвечает учитель:

— Простите, отец, не мог я сходить по вашему делу…

Старик разводит руками:

— Как говорится, если луна на моей стороне, на что мне звезды? Если рубаха может сама придти — я думаю, и канал сам построится.

Юсуфа, и старика в калошах, и девушку без чачвана, как триумфаторов, несут к театру.

— Где? Где? Где она?