— Чудо бывает один раз, когда человек рождается! — бормочет он.
Он глядит на трассу.
Забытые у края работ лопаты и носилки — сейчас почти на середине участка, на многочисленных земляных столбиках, чтобы выступившие за ночь почвенные воды не коснулись их.
Кто-то здорово работал ночью, и трасса канала стала значительно глубже.
— Буксир называется! — горько прищелкивает языком старик. — Теперь у нас совсем лица нет, один зад остался.
Запыленная, грязная фигурка Фатьмы приближается к старику:
— Вам, уважаемый, посылка из дому.
Старик обрадован:
— Добрый сосед лучше дурного брата. Скажи учителю спасибо от старика.
Но тут что-то привлекает его внимание на трассе. Мгновение он колеблется.
Потом, с чистым бельем в руках, бросается на дно канала, затянутое жижей. Он замечает на воде женский чачван. Канал делает поворот — старик по колено влезает в грязь, видит группу женщин, сбросивших чачваны (ранний час, никто не увидит!) и работающих кетменями не хуже мужчин.
Старик разъярен.
— Нет, нет, из овцы пастух не выйдет! — кричит он женщинам. — Кто вас позвал?.. Вон!.. Лица еще открыли, ящерицы!
Застигнутые врасплох, те разбегаются. Ищут свои чачваны. Женщины в панике, не знают, что делать.
— Фатьма, куда ты дела чачваны?
А тут уже подбегают соседи. Что, в чем дело? Спешат фотографы.
— Опоздали, нет? Кого снимать?
Группа женщин, потерявших свои паранджи.
Старик беснуется перед ними, размахивая чистым бельем, которое тоже уже в грязи.
— Лица свои позору открыли, ящерицы!..
Одна из них, пожилая, выхватывает из рук старика белье. Это его жена.
— Старый осел!.. В чачване только спать с тобой хорошо. А в чачване кто работает? Вот на вас их наденем!
Та молодая, что вечером все хотела погулять на канале, поддерживает старуху:
— Мы свои чачваны вам принесли. Работаете хуже старух. В хвосте идете!
Перед этой группой уже выстраиваются фотографы. Репортеры интервьюируют Фатьму. Ома быстро отвечает:
— Да. Это их жены и дочери. Пришли на помощь. Да. Сняли чачваны. Конечно, сознательно.
— И они бросили чачваны мужчинам в лицо… так? — досказывает репортер. — Ну, ясно. Вроде оскорбления. Так.
— Нет, они не могли бросить, — возражает Фатьма.
— Ясно, ясно. Это фигурально надо понимать…
— …потому что чачванов нет, — доказывает Фатьма.
— То есть, как нет?
— Чачваны я зарыла в яму.
— Мгм… Так! Ну, значит, бросайте сейчас! Внимание! Где чачваны?..
Женщины — в знак позора отстающим — бросают им чачваны в лицо.
Фатьма кидается к яме, в которую она ночью зарыла чачваны. Но яма полна водой. Событие принимает комедийный характер. Все хохочут.
Ризаев кричит:
— Женщины столько воды напустили — прямо динамо.
Юсуф, давно наблюдавший эту сцену с высокого борта канала, сбегает вниз, на мокрое и грязное дно.
— Ямы! Ямы! — кричит он. — Ройте ямы-колодцы!
— Что он, с ума сошел?
— Ройте ямы! Вода в них уйдет!..
Он берется за лопату. За ним — Фатьма. Потом еще кто-то. Мужчины, женщины, все воодушевленно вступают в строй.
Вода действительно собирается в ямы.
— Ты почему вчера не пришла? — спрашивает Юсуф у Фатьмы.
— А ты?
— Занят был.
— Я тоже.
Павел Иванович вскакивает в ковш экскаватора, висящий над трассой. Ковш ходит над работающими. Вода убывает.
— Замечательно! Кто придумал? — кричит из ковша Павел Иванович.
— Он! Он! — показывают все на Юсуфа, а Юсуф, отнекиваясь, ищет Фатьму, но та исчезла.
А тут подбегает девушка-прораб.
— Он! Он! — кричит она. — Триста процентов. Прямо вездеход какой-то! Во время обеденного отдыха триста процентов сделал!
Слепец с женой вместе со всеми приветствуют Юсуфа. Здесь все личное быстро забывается, сливается с общим.
Старик вылезает из канала. Учитель помогает ему.
— Короткая речь — украшение мира, — искренно говорит старик. — Потому одно говорю: спасибо тебе… Чистую рубаху послал. Да не пригодилась.
Поняв слова старика, как иронию, отвечает учитель:
— Простите, отец, не мог я сходить по вашему делу…
Старик разводит руками:
— Как говорится, если луна на моей стороне, на что мне звезды? Если рубаха может сама придти — я думаю, и канал сам построится.
Юсуфа, и старика в калошах, и девушку без чачвана, как триумфаторов, несут к театру.
— Где? Где? Где она?