Воропаев. А вы хотите, чтобы сразу легко было? (Неожиданно резко и сильно.) Идет такая война, и чтобы нам легко было? Таких людей, которым сейчас легко, надо судить, легко только бездельникам, вот этому (указывает на Боярышникова) да вашему доктору, тоже, видно, бездельнику немалому. (Огарнову.) Под Сталинградом мы с тобой не так работали. Ты, друг, под Сталинградом в какой дивизии был?
Огарнов (встает). В тридцать девятой, товарищ полковник.
Варвара (заставляет его сесть). Отдохни, Виктор.
Воропаев (подходит к Огарнову). Так ты же помнишь Захарченку, радиста. Он, правда, не вашей дивизии был, но о нем слух по всему Сталинграду пошел.
Городцов. Это какой Захарченко?
Воропаев. Сейчас скажу. Это тот самый, что одиннадцать раз нырял за рацией, пока не вытащил ее со дна Волги. А главное, человек до тридцати годов дожил и до того ни разу не плавал.
Огарнов. То не Захарченко, а Колесниченко. С нашей дивизии. Ныне Герой Советского Союза.
Городцов. Только и в нашей дивизии однородный случай был.
Огарнов (недоверчиво). У вашей?
Городцов. У нашей.
Варвара (пересаживается к мужу). У нашей?
Огарнов (почувствовал поддержку, твердо). У нашей.
Варвара (Городцову, торжествующе). Извини-подвинься! У нашей тот случай произошел!
Воропаев (обращаясь к окружающим его фронтовикам, говорит быстро, лихорадочно; переходит от одного к другому). А Киев, ребята, кто брал Киев? Ты? А кто под Яссами был? А может, и ранен там? Трех пальцев нет? Кто резал? Не Горева ли? Не хватало еще, чтобы она. Ведь если тебя Александра Ивановна резала, так мы братья с тобой на всю жизнь.
Городцов. Война всех породнила.
Воропаев. Верно, друг, чужих нет, все родственники. (Огарнову.) А ты, милый друг, более моего видывал!
Огарнов. Десять разов помирал — не помер, фиг меня возьмет на одиннадцатый… как того радиста…
Воропаев. А под Севастополем… кто помнит, как на Сапун-гору ползли… плечо в плечо… В пушки впрягались, везли…
Огарнов. Снаряды — на руках, как ребят, тащили.
Воропаев. «Ура» какое неслось, помните? Не Сапун-гора, а Крикун-гора получилась.
Огарнов. Э, нет, не так про то говорилось: с ихней стороны Сапун-гора…
Воропаев. А с нашей — Крикун-гора…
Огарнов. А к вечеру сделали ему Хрипун-гору!
Воропаев. Десять часов штурмовали, и была ему Хрипун-гора… Товарищи фронтовики! Не для того мы на фронтах побеждали, чтобы дома спать, подложив под голову бюллетени доктора Комкова! Сейчас я объявляю колхоз на угрожаемом положении. Образуем три штурмовые бригады. Не будем терять ни минуты. Внезапность — половина успеха. (Городцову.) Ты поведешь первую штурмовую бригаду. (Огарнову.) Ты, сталинградец, — вторую.
Варвара (расталкивая фронтовиков, бросается к Воропаеву). А ты откуда такой взялся?
Воропаев. Все с нами! Только тому бюллетень, кто помер!
Боярышников. Перегиб, образуется перегиб.
Воропаев. Молчать, когда я говорю с фронтовиками!
Варвара. Сам танцуй, а я раненого своего… (Заслоняет мужа). Не позволю!
Воропаев. А глумиться над его воинской славой позволяешь?
Варвара (остервенело). Не отдам! Извини-подвинься! (Мужу.) Виктор, отдохни! (Усаживает его на скамью и держит за плечи.)
Огарнов (отводя руки жены). Не встревай в военное дело, Варвара.
Варвара. Виктор!
Огарнов становится рядом с Воропаевым.
Ты ж хворый, Виктор. (У нее слезы.)
Огарнов. Варвара…
Варвара. Ну?
Огарнов. Отдохни.
Варвара. Что?!
Огарнов. Сказано, — отдохни.
Варвара. Ну, вы только подумайте, граждане, чего делается! (Виктору.) Набирай, дурной, бригаду, а то всех расхватают! Чего стоишь, как пень?