…И Гаврило Олексич открывает глаза. Блестит под луной озеро. Блестят, мерцают шлемы и кольчуги павших.
Мимо бредет, опираясь, как на костыли, на два латинских креста, монах Пелгусий.
— Отпусти умереть, отец, прими исповедь, — говорит Гаврило.
— Все ныне святы. Нынче ни у кого греха нет, — отвечает Пелгусий.
— Спор был промеж мной и Буслаем на храбрость. Скажи, Буслай первым вышел. Ему жить — ему и славу носить, — говорит Гаврило.
— Коли жив дойду, так скажу, — отвечает Пелгусий.
Темно, совсем темно на льду. Луну все время обнимают тучи, и, отбиваясь от них, она почти не светит, — горит, не освещая ничего. Женщины ходят между ранеными.
Вдалеке поднимаются зарева. Каркают объевшиеся вороны. Взвывают волки. И тихо, как визг полозьев, где- то издали начинается одинокая женская песня. Она отпевает павших богатырей:
Это — Ольга, она идет с фонарем, оглядывает мертвых, ищет павших женихов.
На женскую песню откликается поле мертвых.
— Настасья! — кричит кто-то издалека-издалека.
— Ярослава!.. Сестра родима!.. — доносится с другой стороны.
— Мария!.. Изяслава!..
Открывают глаза и Буслай с Гаврилой. Буслай подползает к товарищу:
— Жив, Олексич?
— Жив, Вася.
— Чуешь, чей голос нас ищет?
Тут Ольга подходит к богатырям. Становится на колени. Гаврило Олексич говорит ей:
— Дрались мы, Ольга Ярославна, плечо о плечо, воевали немца крепко, с усердием…
Буслай перебивает его:
— Не видать мне тебя, как Урал-горы. Поклонись Олексичу, ему перво место в бою, ему и твоя рука.
— Нет, не быть мне живу, не править свадьбы, — отвечает Гаврило.
— Трех коней стрелили, два меча потерял, кольчужка в спину врублена… говорит Буслай.
— Не быть мне живу, не править свадьбы! — повторяет Гаврило, и в Буслае подымается зверь.
— Кому говорю? — кричит он. — Бери, Ольга, его. Слышишь? — И так как она молчит, он с яростью встает на ноги и поднимает обмякшее тело Гаврилы и, обняв, тащит его, но вскорости падает сам. Тогда, тяжело дыша, Гаврило Олексич подымает Буслая — и долго так идут они, меняясь, — и Ольга сама не знает, кого оставит ей жизнь.
14
Звонят в Новгороде во всех церквах. Шумит народ на улицах. Идут с иконами и с хоругвями архиереи с певчими, бегут люди, дети, иностранные купцы волнуются у своих лавок.
В город въезжают сани с телами погибших в бою. За ними князь Невский. Он в простом кафтане, в короткой старенькой шубке. Рядом с его конем шагают пленные рыцари, закованные в железо. За ними идут сани, в которые запряжена тройка: коренным — Твердило, пристяжными — латинский монах и рыцарь. На их шеях бубенцы. Санями правит псковская девушка.
Далее следует дружина Невского. Перевязанный тряпьем, поддерживаемый псковской воеводихой, едва сидит на коне Пелгусий. На носилках несут Игната-оружейника, переяславльского пятисотенного Никиту — это храбрейшие герои сечи.
За дружиной и новгородскими полками шагают пленные, тянутся сани с боевыми трофеями. В конце колонны идет перешедшая на сторону Новгорода чудь, которую народ приветствует.
Дружина поет:
Купцы бросают под коня Александра куски бархата. Поют, волнуются нищие. Кричат иностранцы:
— Виват, Александр!
Матери поднимают на руках детей, чтоб увидели победителя.
Легко сходит он с коня на паперти Софийского собора.
— Сначала суд чинить будем, — говорит он, — рыцарей на обмен, кнехтов на волю.
Новгородцы развязывают пленных кнехтов.
— А теперь суди, Новгород, по заслуге изменников, — продолжает Александр и выдает народу Твердилу.
Его разрывают на части.
Потом Александр говорит иностранным купцам:
Скажите всем в чужих краях: кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет Русская земля!
…Тут что-то отвлекает внимание народа. Сквозь смех и радостные крики слышны выкликаемые имена Буслая и Гаврилы Олексича. Они лежат рядом, плечо о плечо, на розвальнях, едва прикрытые шубой. Ольга ведет сани. За санями шагает печальная Амелфа Тимофеевна.
Ольга сквозь строй народа и дружины подводит сани к паперти собора, к Александру.
— Рассуди, князь, сироту. Реши девичью судьбу, — говорит она. — Обоим я говорила, что не светлого, не темного, не веселого, не степенного полюблю, а того, кто храбрей, кто в ратном деле видней.