Ленька часто заморгал, вздохнул, стал ерзать на стуле…
Заметив огорчение Леньки, Сухов, ободряя, хлопает его по спине:
— Ну, ну… может, еще все обойдется. Это я тебе на всякий случай. Я тебе, как товарищу своему, сказал. А плакать — это уж последнее, брат, дело… Давай читай дальше… как там Собакевич обедал.
Ленька находит пальцем строчку:
— «Этим обед и кончился…»
В комнату входят Миронов, Зина и Вотинов. Здороваются с Суховым.
Зина подходит к кровати, ласково гладит Леньку по голове. Она дает ему книжку.
— Это тебе, а это сестренкам.
Во втором свертке, который Ленька с лихорадочным любопытством развертывает, две маленькие куклы. Сухов благодарно улыбается Зине:
— Спасибо, Зинаида Васильевна, балуете вы их…
— Пустяки, Алексей Петрович… А как здоровье?
Сухов мрачнеет:
— Здоровье наплевать! А вот заводская администрация считает, что я по собственной вине повредил ногу, и не платит пособия.
Миронов подходит к Зине и спрашивает у Сухова:
— А доктор был?
— Заводской обещал, да все не идет. Жена вот опять пошла… — Он умолкает, а потом говорит с мукой: — А собрание здесь, сказала, последний раз чтобы…
— Последний… последний… — подтверждает Миронов. — Пора вообще свертывать работу! Пора подумать об уцелевших людях! Ты как считаешь, Вотинов?
Вотинов поспешно откликается:
— Мое дело маленькое. Прикажет комитет свернуться — я сдам свой арсенал, прикажет хранить оружие — буду хранить до последнего.
Входит Трофимов, он запыхался, очень весел:
— Михалыча еще нет?
Миронов посмотрел на часы:
— Мы его ждем. Поезд уже должен был придти.
По путям идет пассажирский состав, его тащит старинный паровоз начала двадцатого века. У водонапорной будки поезд сильно замедляет ход.
С подножки переднего вагона соскакивает железнодорожник:
— Товарищ Андрей, сходите!
Из вагона весело прыгает Яков Михайлович. Он в хорошем костюме, при галстуке. За ним неловко соскакивает прилично одетый человек с чемоданчиком. Это доктор Лейбсон. Он открывает большой зонт.
Машинист, увидев, что пассажиры сошли, приветливо машет Свердлову, дает свисток и полным ходом ведет состав к станции.
К приехавшим подходит пикет из двух железнодорожников. Их ведут через запасные пути до следующего пикета. А там уже к какой-то проходной будке…
Через пролом в заборе выходят на улицу Яков Михайлович и доктор.
Яков Михайлович, смеясь, говорит доктору:
— Вот, Миша, как надо подъезжать к знакомому городу, где тебя ждут, как самого желанного гостя!
Они садятся в подъехавшую извозчичью пролетку с поднятым верхом.
Извозчик из-под клеенчатого мокрого плаща осклабился хитрой улыбкой и лихо подхватил вожжи:
— Пожалуйте, барин!
Яков Михайлович пристально глядит на извозчика, потом со смехом протягивает ему руку, и тот ее неловко пожимает.
Извозчиком оказывается тот крестьянин, который ходил со Свердловым по митингам.
— Давно в извозчиках, Аким? — спрашивает Яков Михайлович.
Извозчик смеется:
— Впервой в жизни, елки-моталки, обрядили, а уж для тебя, сынок, хоть сам впрягусь! — Он тронул вожжами лошадь: — Эх, милая, н-но! Давай, не выдавай!
Извозчик трясется рысцой по ухабам екатеринбургской улицы. В пролетке Яков Михайлович лукаво улыбается:
— Как это говорится в народе: «Коготок увяз — всей птичке пропасть».
Аким повернулся на козлах, хитро подмигнул Якову Михайловичу и в тон ему отвечает:
— Может, пропасть, а может, и нет! Как это у нас в народе говорится: «Бабушка надвое сказала».
Яков Михайлович доволен:
— Вот-вот, елки-моталки, не всяко слово в строку пишется, да и птицы разные бывают!
Оба заливаются веселым смехом, к ним присоединяется и доктор. Лошадка по лужам рысцой везет их дальше.
В квартире Сухова в сборе весь комитет партии. Миронов с жаром продолжает какой-то спор:
— Нет, товарищи, нет никакого позора в том, что сейчас мы должны временно забыть о вооруженном восстании по всей России. Мы не исключение. Рабочая организация разбита. Ее лучшие представители посажены в тюрьму, сосланы в ссылку, ранены и убиты. Схватка с царизмом проиграна революцией. Надо уметь смотреть правде в глаза.
Миронова перебивает голос Свердлова:
— Правильно, большевики должны уметь смотреть правде в глаза, товарищ Миронов.
Все оглянулись.
На пороге стоят Свердлов и доктор.
Свердлов раздраженно продолжает: