Матрос кричит:
— Приезжает наш товарищ в центр — из него веревки вьют?! — Матрос распинается: — И то не так и это не так. Что же это, опять на нас ездить хочут? А? Когда мы шли на приступ и голыми руками хватали за горло дракона, их не видно было…
Свердлов откуда-то из рядов спокойно басит:
— Где?
Мгновенная пауза. Все оглядываются, ищут спросившего. Но матрос быстро находит прежний тон:
— Всюду мы шли на приступ. Всюду проливали свою кровь…
Громко поддразнивает матроса Свердлов:
— Когда? С кем?
Матрос растерялся, оглянулся на Миронова.
Голос:
— Товарищ, не мешай оратору.
Матрос продолжает, но менее уверенно:
— Я же говорю, с драконом. Со старым режимом, душа из него вон! Веры нету нижегородскому пролетариату!
Свердлов встает и во весь голос кричит:
— Чорт знает что за ерунда такая!
Матрос неистовствует:
— Нам еще рот затыкать. А мы есть советская власть на местах! И хочем — верим центру, хочем — не верим!!
Свердлов идет по проходу между стульями к президиуму.
Миронов узнал Свердлова. Узнала его и сидящая в президиуме Зина. Матрос тоже узнал и исчез с эстрады.
В зале шум, все головы поворачиваются к Свердлову. То там, то здесь вспыхивает:
— Свердлов… Свердлов…
Некоторые встают, чтобы лучше видеть. Кое-где раздаются аплодисменты.
Миронов звонит в колокольчик.
К столу президиума подходит Свердлов. Миронов теснится и дает ему место рядом с собой.
— Очень рад… Очень рад. Сейчас я торжественно объявлю. Товарищи!..
Свердлов морщится, тянет Миронова за руку, усаживает на стул.
— Не надо, не надо, веди деловое собрание! — указывает на пустое место, откуда говорил матрос. — Твоя работа?!
Миронов готов резко ответить, но сдерживается:
— Голос масс… — говорит он уклончиво.
— Дай мне слово! — говорит Свердлов.
— Товарищи, слово имеет председатель ВЦИКа Яков Михайлович Свердлов, — объявляет Миронов.
Гремят аплодисменты.
— Подождите, подождите, товарищи, хлопать, — начинает Свердлов. — Может, то, что я скажу, вам совсем не понравится. Товарищи, с местничеством надо кончить. Мы никому не позволим на местах своевольничать! У нас есть Конституция, у нас есть законы, и извольте им подчиняться…
Свердлов продолжает:
— Вот тут кто-то выступал от нижегородских пролетариев…
Матрос вскакивает с места и, хлопая себя по ляжке, где висит наган, вызывающе кричит:
— Я выступал от нижегородских пролетариев!
Матрос стоит и красуется. Ленька незаметно пробирается и садится позади матроса на стул.
Свердлов повелительно приказывает матросу:
— Сядьте!
Матрос моментально садится, но… место занято. Он оглядывается, видит сидящего Леньку, хочет поднять шум, но у Леньки и окружающих такой угрожающий вид, что он, пригибаясь, молча уходит в задние ряды.
Ленька торжествует.
Миронов раздраженно стучит по стакану.
Свердлов так же спокойно продолжает:
— И зря выступали! Никакой вы не нижегородец и не пролетарий. Я нижегородцев знаю. К сожалению, здесь их мало вижу. А насчет пролетариев, насколько мне память не изменяет, вы сами каялись у меня в кабинете, что на съезде вы были среди левых эсеров? И моряком вы тогда не были. Да на вашем жаргоне ни один уважающий себя моряк говорить не станет — фальшивка. Не моряк вы, не нижегородец и не пролетарий, так какого же чорта вы беретесь тут выступать от имени нашей партии?
Шум возмущения. Аплодисменты. Матрос украдкой выбирается из зала.
— Товарищи, Владимир Ильич Ленин учит нас так: «…все своеобразие переживаемого момента, вся трудность состоит в том, чтобы понять особенности перехода от главной задачи убеждения народа и военного подавления эксплуататоров к главной задаче управления… И это — самая благодарная задача, ибо лишь после ее решения… можно будет сказать, что Россия стала не только советской, но и социалистической республикой». Так мыслит Ленин. А ваш губком, во главе с Мироновым, мыслит давно уже не по-ленински. Вот почему вся политика управления в его руках является чуждой линии партии, чуждой советской Конституции, чуждой советскому закону, а поэтому мы здесь будем ставить вопрос о снятии Миронова и всего бюро губкома.
Шум в зале.
Миронов бледнеет. Рука, державшая карандаш, дрожит и мелкой дробью бьет карандашом по стакану. Зина, нахмурившись, быстро отодвигает стакан. Миронов, не в силах сдержать себя, поднимается и выходит. За ним выходит Зина.