С е р а ф и м а (ставит на стол угощенье). Вы, должно быть, хотите умыться с дороги.
Н а д е ж д а. Мы умывались, только что. В нашем прежнем домике.
Е в г е н и й. Ты не знала, что этот дом...
Н а д е ж д а. Мы пешком шли со станции, пришли, посмотрелись в зеркало, - там люди симпатичные, предложили умыться. А вот поесть - да, спасибо...
О л ь г а И в а н о в н а и Ф р о с я. Пешком? Со станции?
Н а д е ж д а. Да... поезд опоздал, автобус уже ушел... так что мы...
О л ю н я. Почему не сказать, что у нас не было ни копейки на автобус? От кого это здесь скрывать? Автобус отошел при нас.
Н а д е ж д а. Да, как-то так получилось... Пообедали вчера в вагоне-ресторане...
О л ь г а И в а н о в н а. Кушайте. Кушайте.
Е в г е н и й. Тебе грустно было, что в нашем домике чужие люди?
Н а д е ж д а. Почему-то я вас думала увидеть там, в тех комнатках... а вышли другие. Но ведь все на свете меняется, Женя, должно меняться! У вас тут светло, весело...
Г е о р г и й. Та халупа уже разваливалась.
Н а д е ж д а. Нет, они отремонтировали, домик славный, еще сто лет простоит, наверно. Сирень там как разрослась...
Е в г е н и й. Надо было разделиться, понимаешь. У меня семья, у него семья. Нам дали тут, в коттедже, Гоше - в большом доме...
Г е о р г и й. А старый дом пора под музей. А то что получается? поселок назван в честь деда, а в его доме живут частные лица. Ты бы давно мог поставить вопрос.
Е в г е н и й. Нам с тобой не совсем удобно проявлять инициативу.
Г е о р г и й. Там когда-то был штаб миловановского подполья.
Н а д е ж д а. Ой! Ну какие вы все хорошие, красивые, нарядные! Прямо удовольствие смотреть! Фрося, душенька, какой костюмчик у тебя интересный...
О л ь г а И в а н о в н а. Кушай, Надя. Кушай, Олюнечка.
Н а д е ж д а. А мы непраздничные, всю картину портим.
Е в г е н и й. Это все пустяки. Ты с нами, Надя. Вот главное: ты с нами.
Н а д е ж д а (показывая на Олюню). Уговорила меня.
О л ю н я. Два года уговаривала.
Н а д е ж д а. Не хочет больше жить по-цыгански.
О л ю н я. Цыгане - и те уже оседло живут.
Е в г е н и й. Как же это все-таки вышло, как могло выйти, что нет у вас крыши над головой?
Г е о р г и й. И не было, как я понял из письма, за все двадцать лет.
Н а д е ж д а. Очень просто. Ведь свою квартиру в Кустанае Витя оставил семье. Тогда еще.
С е р а ф и м а. А вы - не семья его? Как же так? Он обязан был где-то устроиться, добиваться площади...
Н а д е ж д а. Симочка, он не умеет.
О л ь г а И в а н о в н а. Как же вы жили?
Н а д е ж д а. Ну, приедем куда-нибудь, наймем комнату, или временно что-нибудь нам дадут, гостиницу... Поживем, потом в другое место едем.
Т а т ь я н а. А мебель у вас была?
Н а д е ж д а. Нет, где ж тут заводить мебель. И зачем?
Т а т ь я н а. Ужас...
Ф р о с я. Приедете, наймете комнату, и что дальше?
Н а д е ж д а. Дальше он свое дело делает - он ведь замечательный стал художник! Замечательный! Вам, конечно, в центральных журналах попадались... (Обводит всех взглядом. Беспощадное молчание.) Ну, и я работаю... а Олюня в школу.
О л ю н я. Вот так я училась все годы. В шести школах училась.
С е р а ф и м а. Уж хоть бы в интернат поместили девочку. Чтоб она не кочевала с вами.
Н а д е ж д а. Мы пробовали в интернат. Не выходит у нас ничего такого.
Ф р о с я. А что ты работала, где работала?
Н а д е ж д а. Спроси лучше - где я не работала. И развалины прибирала - это после войны. И борщи разносила в столовке. И санитаркой была, и капусту солила на заготпункте. Что подвернется. Уж такая разнорабочая - в полном смысле слова.
Г е о р г и й. Счастливый характер. И не раскаиваешься.
Н а д е ж д а. В чем?
Г е о р г и й. Вот прошла молодость. Прошла, не обольщайся, - а в итоге?
Н а д е ж д а. Я не знаю... Жила, как жилось... Но, между прочим, я много таких встречала, что на месте не сидят. Не я одна. Катят, катят во все края! На целине, например, сколько народу перебывало. А строители, разные там монтажники, высотники... а геологи...
Г е о р г и й. Сравнила! Они главное делают. А ты что построила, что посеяла?
Н а д е ж д а (смеется). Кто-то же и капусту должен солить. Правда же! Хочешь верь, хочешь не верь, - мы, которые солили, прямо были на вес золота. Яблоками нас заготпункт прямо закидал.
Г е о р г и й. Но должно же быть хозяйское отношение к жизни! Хотя бы к собственной! Хотя бы!
Н а д е ж д а. А что, Гоша, а я с удовольствием назад оглядываюсь. Может, я и наломала каких-то дров. Олюне, конечно, трудновато было... Но зато: а сколько мы с тобой, Олюня, повидали? И Сибирь. И Урал. И Среднюю Азию. И Камчатку. В таких побывали местах, что вы представления не имеете, разве что в кино вам покажут. В вулканы заглядывали, на рыболовных судах плавали, на верблюдах ездили, верно же, Олюня?
О л ю н я. Да, был случай, попросились сесть на верблюдов, чтоб папа нас снял. Потом этот снимок напечатали где-то... Я не против, чтоб люди путешествовали, но когда человек десять дней трясется в поезде на голой полке, он должен знать, что где-то у него есть дом. Пусть даже этот дом будет - одна комната. С самой плохой мебелью. Но своей! Чтоб если нечаянно поцарапал стол, то не просить прощенья у хозяйки... И не в этом дело, а в том, что тебе говорят - какая ты способная, а ты не в силах учиться даже на пятьдесят процентов способностей, всё тебя куда-то тащат... И всё перед тобой, как на экране, мелькает, мелькает, все время новые учителя, новые ребята... Ни к кому не успеешь привыкнуть... Ни лица не запомнишь, ни фамилии... Все школы как вокзалы... И что ты рассказываешь. Расскажи, как ты этой весной чуть не умерла! В нетопленной комнате лежала с воспалением легких, пока добрые люди, спасибо им, в больницу не устроили!
Н а д е ж д а. Кто ж говорит, много было минусов...
О л ю н я. Дядя Женя и дядя Гоша. И тетя Сима. И бабушка. Я маму уговорила. Папу уговаривать бессмысленно. Он не понимает. И не надо ему ничего, потому и не добивается, что ему ничего не надо. И мама с ним тоже иначе жить не будет. Он с ней совершенно не считается, совершенно!
Н а д е ж д а. Да что ты, Олюня. Ты вспомни, как он плакал, когда я болела.
О л ю н я. А какие он сделал выводы? Ты выписалась из больницы, и он перестал плакать, а топить все равно было нечем... Дядя Женя. Тетя Сима. Б а б у ш к а. Мы не для того приехали, чтоб быть иждивенками. Я все, все буду вам делать. Но дайте нам, пожалуйста, тут пожить, пока я окончу школу и поступлю в университет. Девятый и десятый класс - большая очень программа. Я и так уже переросток. И маме нельзя так больше... Я хочу, чтобы вы знали всё. Папа иногда уезжает в Кустанай к своей прежней семье, и мама позволяет...
Н а д е ж д а. Он же ездит проведать сыновей! И внучку. У него внучка, четвертый годик...
О л ю н я. А почему ты не спишь по ночам, когда он ездит проведать внучку?!
С е р а ф и м а. На какой факультет ты хочешь?
О л ю н я. Физмат. В науку хочу.
Е в г е н и й. Молодец!
Н а д е ж д а. Ты неправильно обрисовала. Будто папа как-то не так ко мне относится. Уж до того привязан!
О л ю н я. Да: свистком тебя подзывает, как собачонку!
Н а д е ж д а. Почему собачонку?.. (Объясняет всем.) Это у нас такой условный сигнал. (Высвистывает коротенькую мелодию - три такта.)
(См. прилагаемый рисунок Sobs4501.gif)
Мы в любой толпе друг дружку находим. Как-то на базаре его потеряла. Бегаю, народу тыща, туда, сюда - нет его нигде! Сообразила: возьму да как свистну! (Свистит.) И сразу же в ответ. (Свистит.) И смотрю - вот он!
Ф р о с я. Как же ты от него уехала?
Н а д е ж д а. Да все сейчас сложилось одно к одному. Отказали нам от комнаты. Вите разрешили ночевать в редакции, он там с секретарем подружился. Костя такой славный парень... А с семьей в редакции не разрешили, нельзя. Потом я, правда, после болезни никак с силами не соберусь... Ну, и...