Б а к ч е н и н. Я бы сказал, что и нам не рекомендуется. Без стекол.
Ш е м е т о в а. Мы-то пока уж как-нибудь...
А р е ф ь е в (подходит). Бы, счастливчики! Строите лучезарные планы?
Ш е м е т о в а (улыбается ему). Мы, счастливчики, строим лучезарные планы.
А р е ф ь е в. Молодцы, ей-богу. А мне трубить. В Германию вроде бы прочат.
Б а к ч е н и н. А что, интересно.
А р е ф ь е в. Может, оно и интересно. Но очень уж тянет до дому, до хаты. К своим. Как-то наладить, что война разладила.
Б а к ч е н и н. И то верно.
А р е ф ь е в. Какие-то у меня последнее время желания сугубо штатские. До тоски. Выйти, например, рано утром на свое крылечко, кликнуть сынишку, дровишек с ним напилить...
Ш е м е т о в а. Милые вы мои, милые. Мне совестно, страшно быть эгоисткой...
А р е ф ь е в. Но? Вы хотели сказать "но".
Ш е м е т о в а. У меня война ничего не разладила. Мне она дала все на свете. Бывает же! Сережу дала. Это ужасно, да, что я говорю? Имея в виду, что этому сопутствовало.
А р е ф ь е в. Почему ужасно? Вы же ни в чем не виноваты, в том, что сопутствовало. И в том, что у вас так сложилось. Вы ему явились, как награда и утешение... и будьте счастливы! Мой вам наказ.
Ш е м е т о в а. А когда вы отслужите в Германии, вы к нам в гости выберетесь, да?
А р е ф ь е в. Спасибо.
Ш е м е т о в а. Нет, правда. Мы вам всегда будем рады, да, Сережа? Нам будет что повспоминать с ним, верно?
А р е ф ь е в. А знаете, Оля, вы стали говорить похоже на него. (Имитирует.) "В гости выберетесь, да? Будет что повспоминать, верно?" Как Сережка, точно!
Ш е м е т о в а. А что тут странного? Кто-то мне говорил, что, когда муж и жена очень долго живут вместе, они даже наружностью становятся похожи.
А р е ф ь е в (тихо поет). Ехал казак на вийноньку, сказал: прощай, дивчинонька! Прощай, дивчина, карие очи! Еду в чужую сторону...
Ш е м е т о в а. Ох! Не надо грустного. Я вас очень прошу. Всю войну грустное, грустное... Радоваться пришло время! Смеяться! Никаких больше "прощай", только "здравствуй", запомните, слышите?!
Г о л о с Ш е м е т о в о й. Это-то, уж конечно, помните. Не могли забыть.
...Бакченин ждет Шеметову у нее на квартире. Он в состоянии несвойственного ему угрюмого напряжения. Шеметова входит.
Ш е м е т о в а. Сереженька! Ну, вот и все. На все четыре стороны. Цивильная гражданка. Теперь только забрать сухой паек на дорожку. Ты давно меня ждешь? (Замечает его состояние.) Что случилось?
Бакченин помогает ей снять портупею.
Неприятность?
Б а к ч е н и н. Не знаю, как назвать.
Ш е м е т о в а. Какая? Что такое? Не отпускают? Ну что? Что?
Б а к ч е н и н. Оля...
Ш е м е т о в а. Несчастье!
Б а к ч е н и н. Не знаю, Оля.
Ш е м е т о в а. Какое?
Б а к ч е н и н. Я не вправе сказать - несчастье...
Ш е м е т о в а. А что ж это?
Б а к ч е н и н. У кого бы язык повернулся? Грешно, верно, сказать живому человеку - иди обратно в могилу?
Ш е м е т о в а. Какому человеку?.. (Садится.) Скорей!
Б а к ч е н и н. Письмо получил.
Ш е м е т о в а. От Нины!
Б а к ч е н и н. Она в Свердловске. По госпиталям два года с лишним. После бомбежки. Восстановили. Протез. Рука.
Шеметова сидит неподвижно.
Два года сплошных операций... И прежде-то была не ахти какого здоровья. Что-то находили с легкими. Я тебе говорил... Теперь инвалид. А остальные погибли. Все по очереди. Друг за другом. От голода. Вот почему, должно быть, мне написали, что она тоже... А ее вывезли в состоянии беспамятства, с тяжелыми увечьями. На улице бомба накрыла...
Стук в дверь.
Да!
А р е ф ь е в (входит). Добрый вечер. Что, Оля, поздравить можно? Ауфвидерзеен? Цу хаузе, нах Ленинград? Поздравляю от души... Чего у вас случилось что-нибудь? Поругались? Неужели уже поругались?
Б а к ч е н и н. А р е ф ь е в. Погуляй иди. У нас тут...
А р е ф ь е в. Это никуда не годится, если с этих пор начнете ругаться. Нет уж, на это вам моего благословения нет. Сережа, ты за почтой заходил? Там тебе заказное было. Из Свердловска. Я хотел взять, она говорит - пусть сам придет, распишется. Ты зайди.
Б а к ч е н и н. Я заходил, заходил.
А р е ф ь е в. Ну ладно, ребятишки. Приду, когда помиритесь. Ты мне только не обижай Олю. Смотри, какая она сидит. Не давайтесь ему, Оля, в обиду. Хорошенько его! Да вы крепкая, не дадитесь.
Б а к ч е н и н. Слушай, да иди ты!!
Арефьев уходит. Молчание. Оно разрешается криком Шеметовой. Шеметова рыдает, упав головой в руки.
Г о л о с Ш е м е т о в о й. И вернулась я в Москву. В дом, с которым мысленно уже распрощалась.
...Шеметова с чемоданом, с шинелью через руку, в гимнастерке без погон, звонит у двери. Время позднее, ночь.
Б а б у ш к а (из-за двери). Кто там?
Ш е м е т о в а. Откройте, пожалуйста.
Б а б у ш к а (смотрит через цепочку). Вам кого угодно?
Ш е м е т о в а. Бабушка, это я.
Б а б у ш к а. Оля! (Торопливо снимает цепочку.) Оля, деточка! (Схватывает, целует.) Голубушка родная! Не узнала в этой форме... Как же ты, как же ты телеграмму не дала, мы и не встретили... Совсем? Или в отпуск?
Ш е м е т о в а. Покажите Нюшу.
Б а б у ш к а. Сейчас, сейчас. Дай повешу. (Берет шинель.) Спит Нюша, лучше ей, слава богу. Теперь уж на поправку дело идет. А та неделя, по правде говоря, очень была тревожная. Хорошо - Мите удалось достать пенициллин. Сейчас все, все в порядке, не волнуйся.
Ш е м е т о в а. Что было?
Б а б у ш к а. Ах, милая. Такую грозу пронесло. Двустороннее воспаление легких. Дура нянька вывела после гриппа без шарфика. Я отовариться поехала, а она, вообрази, без шарфика ее повела - такого ребенка слабого, который прямо на лету хватает болезни! Мало того - даже пальтишко не застегнула как следует!
Ш е м е т о в а. Вы не писали, что она слабая.
Б а б у ш к а. Зачем же, Оля, мы будем писать. Когда ты ни приехать, ни помочь не в состоянии. Просто глупо терзать человека понапрасну. Хотя, если б Митя не достал пенициллина, я бы телеграфировала. Предел есть такой, за которым скрывать нельзя. Теперь могу тебе сказать, она за эти годы чем только не переболела. Без докторов и лекарств просто дня не живем.
Ш е м е т о в а. Где она?
Б а б у ш к а. Ты, наверно, хочешь руки помыть с дороги.
Шеметова моет руки.
(Приносит чистое полотенце.) Когда я писала, что дедушка болен, это никакой не дедушка, это она болела. Скарлатиной. Из-за этой скарлатины мы лишних два месяца просидели в Казани. Дедушка у нас молодцом. А Нюша вся в Митю, он тоже маленький вечно болел, а вырос - и ничего, как ты знаешь. Он в командировке сейчас. Дня через три будет. Вчера звонил, справлялся о Нюше и нет ли от тебя чего-нибудь... Ну, пойдем. Я ее к себе забрала. А дедушка пока в вашей комнате, полный кавардак. Он несколько ночей около нее со мной дежурил. Не знаю, как бы я без него. Чужому в таких случаях не доверишь.
Стоят у Нюшиного изголовья.
Выросла?
Ш е м е т о в а. Длинненькая... косточки мои...
Б а б у ш к а. Что худенькая, это ничего. Терпеть не могу жирных детей. Ты без этих, без погон, - значит, совсем, слава богу... Хочешь, сию же минуту эвакуирую дедушку из твоей комнаты? Затоплю тебе ванну, выкупаешься, ляжешь как принцесса. Все твои вещи в шкафу, в порядке, сама разбирала, ждут тебя, из моды только, конечно, все повыходило. Хотя большинство пока одевается, знаешь, - кто во что горазд...
Ш е м е т о в а. А можно, я тут где-нибудь лягу? Около нее.
Б а б у ш к а. Где ты хочешь, родная. Главное, что вернулась совсем. Господи, дождались! И Гитлера разбила в пух и прах, и сама с руками и с ногами, и Нюше к твоему возвращению легче, вот как хорошо все. Ну, тебе покушать надо, я чайник поставлю и ванну затоплю.