Его отпустили однажды утром поиграть с Патси, и жена комиссионера хотела поцеловать его.
— Нет, не сюда, — решительно остановил ее его величество король, закрывая рукой уголок своего рта. — Это мамино местечко, она всегда целует меня сюда.
— Ого! — сказала жена комиссионера. И затем прибавила про себя: «Ну что же, остается только порадоваться за него. Дети — маленькие, неблагодарные эгоисты. Но ведь у меня есть моя Патси».
Воспитание Отиса Айира
Здесь будет рассказана история одного неудавшегося предприятия, история, весьма поучительная для молодого поколения, по мнению женщины, потерпевшей неудачу. Конечно, молодое поколение не нуждается в поучениях и всегда более склонно поучать, чем учиться. Тем не менее мы приступим к описанию того, что произошло в Симле, т. е. там, где все начинается и многое кончается весьма плачевно.
Ошибка была совершена очень ловкой женщиной, сделавшей промах и не исправившей его. Мужчинам свойственно ошибаться, но ошибка ловкой, искусной женщины как-то не вяжется с законами природы и не предусмотрена Провидением. Кому же не известно, что женщина — единственное непогрешимое существо в мире, кроме разве государственных облигаций, принесших четыре с половиной процента в год? Необходимо, впрочем, вспомнить, что повторение, в продолжение шести дней подряд, центрального акта Падшего ангел а в Новом городском театре, в котором еще не высохла штукатурка, должно было внести в умы немало всякой смуты, порождающей эксцентричность.
М-с Хауксби пришла позавтракать к м-с Маллови, своему закадычному другу, которая, как она говорила, не была тем, что называется истая женщина. И это был интимнейший женский завтрак при закрытых для всего мира дверях. Беседа шла о разных chiffons[3] — слово французское по исключительной таинственности его значения.
— Я утратила душевное равновесие, — заявила м-с Хауксби, когда завтрак был кончен и обе комфортабельно расположились в маленьком кабинетике рядом со спальней м-с Маллови.
— Дорогая моя девочка, что он сделал? — Замечательно, что дамы известного возраста называют друг друга «дорогая девочка», так же как комиссионеры двадцати восьми лет, адресуясь к своим ровням по чину, называют их «мой мальчик».
— Дело вовсе не в нем на этот раз. Почему это мысль обо мне всегда вызывает представление о каком-нибудь мужчине? Что, я из апашей?
— Нет, дорогая, но чей-нибудь скальп всегда сохнет на двери вашего вигвама. Или, скорее, мокнет.
Намек был на Хаулея Боя, который имел обыкновение целые дни ездить по Симле, невзирая на дождь, чтобы встретить м-с Хауксби. Упомянутая леди рассмеялась.
— За мои грехи Эди из Тирконнеля приставила ко мне прошлый вечер Муссука. Не смейтесь! Один из наиболее преданных мне поклонников. После того как съели пудинг, Муссук освободился и все время был около меня.
— Несчастный человек! Я знаю его аппетит, — сказала м-с Маллови. — И что же, он начал?., он начал ухаживать?
— По особой милости Провидения, нет. Он начал объяснять мне важность своего положения как столпа империи. И я смеялась.
— Люси, я вам не верю.
— Спросите капитана Сангара, он был рядом. Итак, Муссук пустился в рассуждения.
— Могу себе представить его в этой роли, — задумчиво проговорила м-с Маллови, щекоча за ухом своего фокстерьера.
— Я изнемогала. Положительно изнемогала. Зевала открыто. «Держать в строгости и натравливать их одного на другого, — изрекал он, поглощая свое мороженое столовыми ложками, уверяю вас, — в этом, м-с Хауксби, секрет нашего управления».
М-с Маллови смеялась долго и весело.
— А что вы ему сказали?
— А разве я когда-нибудь лазила за словом в карман? Я сказала: «Зная вас, могла ли я сомневаться в ваших административных талантах». Муссук еще больше преисполнился важности. Завтра он будет у меня. И Хаулей Бой тоже.
— «Держать в строгости и натравливать одного на другого. В этом, м-с Хауксби, секрет нашего управления». А ведь я убеждена, что в глубине души Муссук считает себя светским человеком.
— В некотором отношении, пожалуй, он и прав. Я люблю Муссука и не хочу, чтобы он знал, что я про него говорю. Он забавляет меня.
— Как видно, и он вас прибрал к рукам. Так расскажите же о потере душевного равновесия. Да дайте по носу Тиму. Он очень любит сахар. Хотите молока?