Но куда податься? В Хаммерсмит? Он скорчил гримасу и задумчиво потер массивную челюсть. Это значило опуститься на ступень или даже на две ниже… Можно попробовать Бирмингем или Манчестер, но там достаточно своих специалистов по рэкету, да и места эти не очень-то прельщали. Конечно, если постараться, то можно найти подходящее место, но он знал, что в мрачном и влажном Манчестере никогда не будет счастлив.
Тогда, может, в Париж?!
Корридон закурил сигарету и подозвал официанта.
Да, в Париж! Шесть лет он не был в Париже. После Лондона он любил этот город больше всех остальных столиц мира. Там было много знакомых, и он не сомневался, что сможет обзавестись полезными связями и знакомствами. Но сначала нужно поднакопить денег. Бесполезно ехать в Париж пустым. Ему нужна будет поддержка в течение нескольких недель, а то и месяцев, пока не подцепит кого-нибудь. Да и устроиться надо будет соответственно. Чем более солидное впечатление он произведет, тем лучше. Для начала понадобится не менее двух тысяч фунтов…
Официантка подошла к столику.
— Большую порцию виски с содовой, — сказал он и заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: — Две порции.
Милли было двадцать шесть лет. Крупная и красивая блондинка. Но ее голубые глаза поражали пустотой, а широкий рот был вечно искривлен улыбкой. У нее была маленькая дочь и не было мужа. Чтобы жить, она выходила на улицу. Корридон знал Милли уже два года и, ценя ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию. Однажды он даже одолжил Милли денег, когда та была в трудном положении.
— Привет, Мартин, — сказала Милли, останавливаясь у столика. — Ты занят?
Он посмотрел на нее и покачал головой.
— Сейчас принесут выпивку, — сказал он. — Хочешь присесть?
Она оглянулась через плечо, убеждаясь, что ее заметили.
— Не возражаешь, милый?
— Не называй меня так, — раздраженно ответил он. — И садись. Почему я должен возражать?
Она села, сунув сумку и зонт под стол. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивавший ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит довольно привлекательно и вполне может крутиться около отеля «Риц».
— Как дела, крошка?
Она повернулась к нему и рассмеялась.
— Неплохо! Действительно неплохо. Конечно великолепным мое положение назвать нельзя — я упустила этого американца…
Официантка принесла выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.
— А как ты, Мартин?
— Да так себе… Как Сюзи? Лицо Милли осветилось.
— О, прекрасно! Я была в воскресенье у нее. Она начала разговаривать!
Корридон усмехнулся.
— Ну, раз начала, теперь ее никто не остановит, — усмехнулся он. — Передай ей привет.
Он сунул руку в карман и, вынув несколько фунтов, протянул ей. — Купи ей что-нибудь, дети любят подарки.
— Но, Мартин, я слышала…
— Никогда не говори при мне, что ты слышала от других. — Он нахмурился. — Делай то, что тебе говорят, и помалкивай.
— Да, милый.
В дальнем углу Макс, худой, невысокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и фланелевых мешковатых брюках, начал играть на пианино. Макс работал в клубе с момента открытия. Говорили, что у него то ли туберкулез, то ли рак, а он не признавал, но и не отрицал этого. На войне он не был, сидел в клубе, часами играя для посетителей. Так проходила ночь за ночью, без перемен…
Милли начала потихоньку подпевать в такт мелодии и пристукивать каблучками.
— Отлично играет, правда? — сказала она. — Как бы мне хотелось что-нибудь делать так же прекрасно.
Корридон усмехнулся.
— Не прибедняйся, Милли! Ты никогда не стала бы делать то, чем занимается Макс. Зато он был бы рад зарабатывать столько, сколько зарабатываешь ты.
Милли скорчила гримасу.
— Я хочу тебе кое-что показать, Мартин, — вдруг посерьезнев, сказала она. — Держи, но смотри, чтобы никто не видел. — Она достала из-под стола сумочку, вынула что-то и сунула ему в руку. — Ты случайно не знаешь, что это?
Корридон осторожно разжал пальцы. Кусок белого камня, по форме напоминающий кольцо с плоским верхом, уютно лежал на ладони. Он, нахмурившись, покрутил его в руке, потом резко поднял голову и спросил:
— Где ты это нашла, крошка?
— «Нашла»? О-о, это романтическая история!..
— Где?..
— В чем дело, Мартин, ты можешь мне сказать?