— Напротив, я преисполнен любопытства и изумления, — с жаром заверил его Роберт. — Мне кажется, будто меня вдруг перебросили из старой, прозаической Англии куда-то на Восток, во дворец джиннов. Если бы я не видел все это собственными глазами, я бы не поверил, что можно все так устроить, так освободить жизнь от тысячи ее досадных, мелких неудобств.
— Я покажу вам еще кое-что достойное внимания, — сказал Рафлз Хоу. — Но отдохнем здесь несколько минут, мне бы хотелось немного с вами побеседовать. Ну, как сигара?
— Превосходна!
— Она была свернута в Луизиане еще во времена рабства. Теперь таких уже не делают. Человек, продавший их мне, не знал подлинной их стоимости. Я купил эти сигары по нескольку шиллингов за штуку. А теперь я хотел бы попросить вас об одном одолжении, мистер Макинтайр.
— Буду очень рад.
— Теперь вы более или менее ясно представляете мое положение. Я здесь совершенно чужой. С людьми из зажиточных классов у меня мало общего. Я не светский человек. Я не люблю наносить визиты, не люблю принимать визитеров. Я ученый-любитель, человек самых скромных потребностей. У меня нет ни малейшего стремления блистать в обществе. Вы меня понимаете?
— Да, разумеется.
— С другой стороны, жизненный опыт показал мне, что труднее всего найти себе друга среди людей не столь богатых, то есть, я хочу сказать, тех, кто жаждет увеличить свои доходы. Они очень ценят ваше богатство и очень мало вас самих. Я уже испытал это на себе, я знаю, как это бывает.
Он умолк и взъерошил пальцами редкую бородку.
Роберт Макинтайр кивнул головой в знак полного понимания и согласия.
— Теперь вы видите, — снова начал Рафлз Хоу, — от богатых меня отвращают мои собственные склонности, а от тех, кто беден, — то, что я не доверяю их искренности, и потому оказываюсь в одиночестве. Не то чтобы я боялся одиночества, нет, я к нему привык. Но это сужает поле моей полезной деятельности. Я лишаюсь возможности получать достоверные и непосредственные сведения о людях, которым мог бы помочь. Я рад, что встретил сегодня здешнего викария, по-видимому, человека совершенно бескорыстного и честного. Он будет одним из посредников, связывающих меня с внешним миром. Могу я просить вас стать для меня вторым таким посредником?
— Буду счастлив! — с готовностью откликнулся Роберт.
Предложение это наполнило его восторгом: оно давало ему почти официальное право на вход в этот земной рай. Ему только того и надо было.
— По счастью, из нашего разговора я узнал, как благородны ваши взгляды в вопросе о деньгах и до какой степени вам чуждо стяжательство. Вы, наверное, заметили, как я вначале был резок, почти груб с вами? У меня есть основания бояться и подозревать всех случайных знакомых. Слишком часто оказывалось, что встречи со мной были подстроены заранее с самыми неблаговидными целями. Боже ты мой, что бы только я мог вам порассказать! Однажды я оказался свидетелем того, как за девушкой гнался бык. Рискуя жизнью, я бросился ей на помощь, а потом узнал, что все это было подстроено матушкой и дочкой, — быка взяли напрокат, и вся сцена была задумана как эффектная завязка знакомства. Но не буду подрывать вашу веру в людей. Мне самому пришлось пережить довольно тяжкие разочарования. Может, поэтому я и смотрю на всех предвзято. Тем нужнее мне человек, совету которого я мог бы довериться.
— Вы только скажите, в чем может быть вам полезен мой совет, и я с величайшей охотой помогу вам, — заверил его Роберт. — Сам я родом из Бирмингема, но знаю почти всех здешних жителей, знаю положение каждого.
— Именно это мне и нужно. Деньги могут принести много добра, но и много зла. Я буду обращаться к вам за советом в сомнительных случаях. Кстати, у меня есть один небольшой вопрос. Скажите, знакома ли вам девушка — брюнетка с серыми глазами, с тонкими, правильными чертами лица? Когда я встретил ее, на ней было синее пальто с барашковым воротником и манжетами.
Роберт усмехнулся про себя.
— Я отлично знаю это синее пальто: вы говорите о моей сестре Лауре.
— Это ваша сестра? Да что вы! Впрочем, теперь я и сам вижу, конечно, есть сходство. Я встретил ее на днях, и мне захотелось узнать, кто она. Сестра, конечно, живет вместе с вами?
— Да. Мы живем втроем в «Зеленых Вязах»: сестра, отец и я.
— Надеюсь иметь честь познакомиться со всей вашей семьей. Вы кончили курить? Не желаете ли еще сигару или, может быть, трубку? Настоящий курильщик всегда предпочтет трубки. У меня здесь почти все сорта табака. Каждый понедельник запас в ящиках пополняется, а в субботу табак поступает в распоряжение стариков из дома призрения, поэтому табак у меня всегда свежий. Ну, если больше не угодно курить, пойдем посмотрим кое-какие другие мои выдумки. В соседней комнате оружейная, а за ней библиотека. Собрание книг у меня ограниченное, немногим больше ста тысяч томов. Но подбор не совсем обычный. У меня есть библия пятого века, полагаю, уникальная; есть Biblia Pauperum[2] тысяча четыреста тридцатого года; манускрипт «Книги Бытия» на тутовых листьях относится, по всей вероятности, ко второму веку; есть рукописный экземпляр «Тристана и Изольды» восьмого века. Есть несколько сотен старопечатных книг, среди них пять отличных экземпляров Шеффера и Фуста[3]. Но все это вы можете посмотреть, полистать в любой дождливый день, когда у вас не будет более интересных занятий. А сейчас я покажу вам одно интересное устройство, связанное с курительной комнатой, оно, вероятно, вас позабавит. Возьмите еще сигару. Теперь пересядем вон на тот диван в дальнем углу.
2
«Библия бедных» (лат.) — собрание иллюстраций на библейские сюжеты с пояснительными текстами.