— Криминалистика — это искусство быть хитрым и вместе с тем ласковым, — говаривал вахмистр своим подчиненным — Орать на кого бы то ни было — дело пустое. С обвиняемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но вместе с тем стараться утопить их в потоке вопросов.
— Добро пожаловать, солдатик, — приветствовал жандармский вахмистр Швейка. — Присаживайтесь, с дороги-то устали небось. Расскажите: куда путь держите?
Швейк повторил, что идет в Чешске Будейовице, в свой полк.
— Вы, очевидно, сбились с пути, — улыбаясь, заметил вахмистр. — Дело в том, что вы идете из Чешских Будейовиц, и я легко могу вам это доказать. Над вами висит карта Чехии. Взгляните: на юг от нас лежит Противин, южнее Противина — Глубокая, а еще южнее — Чешске Будейовице. Стало быть, вы идете не в Будейовице, а из Будейовиц.
Вахмистр ласково взглянул на Швейка. Тот спокойно и с достоинством ответил:
— А все-таки я иду в Будейовице.
Это прозвучало сильнее, чем «а все-таки она вертится!», потому что Галилей, без сомнения, произнес свою фразу в состоянии сильной запальчивости.
— Знаете что, солдатик! — все так же ласково произнес вахмистр. — Должен вас предупредить — да вы и сами в конце концов придете к этому заключению, — что всякое запирательство затрудняет чистосердечное признание.
— Вы безусловно правы, — сказал Швейк. — Всякое запирательство затрудняет чистосердечное признание — и наоборот.
— Вот вы уже, солдатик, начинаете со мною соглашаться. Признайтесь чистосердечно, откуда вы вышли, когда направились в ваши Будейовице. Говорю «ваши», потому что, по-видимому, существуют еще какие-то Будейовице, которые лежат где-то к северу от Путима и до сих пор не занесены ни на одну карту.
— Я вышел из Табора.
— А что вы делали в Таборе?
— Ждал поезда на Будейовице.
— Почему вы не поехали в Будейовице поездом?
— Потому что у меня не было билета.
— А почему вам как солдату не выдали бесплатный воинский проездной билет?
— Потому что при мне не было никаких документов.
— Ага, вот оно что! — победоносно обратился вахмистр к одному из жандармов. — Парень не так глуп, как прикидывается. Пытается замести следы.
Вахмистр начал снова, как бы не расслышав последних слов относительно документов:
— Итак, вы вышли из Табора. Куда же вы шли?
— В Чешске Будейовице.
Выражение лица вахмистра стало несколько строже, и взгляд упал на карту.
— Можете показать нам на карте, как вы шли в Будейовице?
— Я всех мест не помню. Помню только, что в Путиме я уже был один раз.
Жандармы выразительно переглянулись.
Вахмистр продолжал допрос:
— Значит, вы были на вокзале в Таборе? Что у вас в карманах? Выньте все.
После того как Швейка основательно обыскали и ничего, кроме трубки и спичек, не нашли, вахмистр спросил:
— Скажите, почему у вас ничего, решительно ничего нет?
— Потому что мне ничего не нужно.
— Ах ты, господи! — вздохнул вахмистр. — Ну и му́ка с вами!.. Так вы сказали, что один раз уже были в Путиме. Что вы здесь делали тогда?
— Я шел мимо Путима в Будейовице.
— Видите, как вы путаете. Сами говорите, что шли в Будейовице, между тем как мы вам доказали, что вы идете из Будейовиц.
— Наверно, я сделал круг.
Вахмистр и жандармы обменялись многозначительными взглядами.
— Это кружение наводит на мысль, что вы просто рыщете по нашей округе. Как долго пробыли вы на вокзале в Таборе?
— До отхода последнего поезда на Будейовице.
— А что вы там делали?
— Разговаривал с солдатами.
Вахмистр снова бросил весьма многозначительный взгляд на окружающих.
— А о чем вы с ними разговаривали? О чем их спрашивали? Так, к примеру…
— Спрашивал, какого полка и куда едут.
— Отлично. А не спрашивали вы, сколько, например, штыков в полку и как он подразделяется?
— Об этом я не спрашивал. Сам давно наизусть знаю.
— Значит, вы в совершенстве информированы о внутреннем строении наших войск?
— Конечно, господин вахмистр.
Тут вахмистр пустил в ход последний козырь, с победоносным видом оглядываясь на своих жандармов.
— Вы говорите по-русски?
— Не говорю.