ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Трибуле; Бланш.
Внезапная вспышка молнии. Трибуле вскакивает и отступает с неистовым воплем.
Трибуле
Дитя мое родное!
Дочь! Небо и земля! Здесь дочь моя! Она!
(Щупает свою руку.)
О боже! Вся рука в крови обагрена!
Я гибну! Дочь моя! Нет, это призрак ложный!
Нет, это все обман! Нет, это невозможно!
Она спешит в Эврё. Она уже в пути.
(Падает на колени перед телом, и устремляет глаза к небу.)
О боже, это сон! Ты мог ее спасти!
Крылами осени ее головку, боже!
Нет, это не она!..
Молния снова озаряет бескровное лицо и закрытые глаза Бланш.
Она! В гнилой рогоже!
(С рыданием бросается на ее тело.)
Она! Дитя мое! Ответь мне только, дочь!
Тебя убили? Да? Ответь! Сегодня в ночь?
И никого вокруг! На всей земле мы двое!
Дочь! Говори, ответь! Дитя мое живое!
Бланш
(как бы воскрешенная криками отца, приоткрывает глаза; слабым голосом)
Кто звал меня?
Трибуле
(как безумный)
Жива, вздохнула, поднялась!
И сердце вновь стучит! И не закрыла глаз!
Бланш
(приподымается; она в рубашке, залитой кровью, ее волосы распущены, ноги в мешке)
Где я?
Трибуле
(поддерживает ее)
Дитя мое! Любовь моя! Бедняжка!
Узнала? Слышишь ли? Ответь!
Бланш
Отец! Мне тяжко...
Трибуле
Вот дьявольская тьма... Что сделали с тобой?
Мне страшно, что тебе я причиняю боль...
Не видно ничего! Ты ранена, родная?
Приподымись же!
Бланш
(прерывающимся голосом)
Нож задел - я это знаю -
Мне сердце...
Трибуле
Кто удар нанес из-за угла?
Бланш
Я гибну... я сама... тогда вам солгала -
Любила слишком... вот... и умираю...
Трибуле
Кара,
Придуманная мной! От моего удара...
Но как же?.. Где они могли тебя найти?
Бланш
(голосом умирающей)
Не заставляй меня рассказывать!
Трибуле
(осыпая ее поцелуями)
Прости!
Как! Потерять тебя, не зная... Ты слабеешь?
Бланш
(стараясь повернуться)
Мне душно... Кончено...
Трибуле
(приподнимая ее, с тоской в голосе)
Бланш! Ты еще не смеешь.
Живи!
(В отчаянии оборачивается.)
Эй, кто-нибудь! На помощь!.. Ни души!
Так и оставят нас, чтоб умерла в глуши?
Ага! Там на стене есть колокол тревожный!
(К Бланш)
Дождешься ты меня? На миг уйти мне можно?
Я принесу воды, тревогу подыму.
Бланш знаком показывает, что это бесполезно.
Так лучше было бы... Не хочешь? Почему?
(Не оставляя ее, зовет на помощь.)
Эй, кто-нибудь!
Полная тишина. Дом погружен в темноту.
Их дом - жилище погребенных!
Бланш в агонии.
Не умирай, постой, голубка, мой ребенок!
Бланш, если нет тебя, я буду нищ и гол.
Не умирай, постой!
Бланш
О!
Трибуле
Локоть мой тяжел?
Тебе мешает он? Переменю я руку.
Так лучше? Легче так? Сейчас утихнет мука.
Дыши! Сейчас придут, помогут и дадут
Тебе воды... Никто не подошел и тут!
Бланш
(с усилием, глухо)
Прости его, отец... Прощай...
Голова ее откидывается.
Трибуле
Она не дышит!
(Подбегает к колоколу и бешено звонит.)
Убийство! Караул! Огня!
(Возвращается к Бланш.)
Дай мне услышать
Хотя бы голос твой! Скажи мне! Пожалей!
(Пытается приподнять ее.)
Зачем же никнешь ты все ниже, тяжелей?
В шестнадцать лет! О нет! Не может быть разлуки!
Бланш своего отца не бросит в этой муке!
О боже мой, за что? Зачем мертвы уста?
Появляются люди, сбежавшиеся с факелами на звон колокола.
Иль бог безжалостен? Иль эта твердь пуста?
Уж лучше не рождать, не жить совсем на свете,
Чем красоту твою мне созерцать в расцвете!
Уж лучше не держать и на руках дитя!
Уж лучше бы совсем малюткой, залетя
В наш мир, ты унеслась, как птицы улетают!
Уж лучше, девочка...
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, мужчины, женщины из народа.
Женщина
Как за сердце хватают
Его слова!
Трибуле
(оборачивается)
Ага! Пришли вы наконец?
Проснулись вовремя!
(Берет за ворот возчика, держащего в руке бич.)
Есть лошадь, молодец?
Колеса есть, скажи?
Возчик
Есть! Не хватай руками!
Трибуле
Так! Можешь голову мне размозжить о камень!
(Снова бросается на тело Бланш.)
Дитя любимое!
Один из присутствующих
Отца бы увести!
В таком отчаянье!
Пытаются оттащить Трибуле. Тот сопротивляется.
Трибуле
Не трогайте. Пусти!
Не смейте отнимать! Что я дурного сделал?
Я и не знаю вас!
(К одной из женщин)
Ты выслушать хотела?
Ты плачешь, женщина? Так у тебя в груди
Есть сердце? Пусть они оставят нас!
Женщина вступается за него. Он возвращается к телу Бланш и падает перед ним на колени.
Трибуле
Пади
Ниц, горемычный шут, пред нею на колени!
Женщина
Нельзя устраивать здесь шумных представлений,
А то вас уведут.
Трибуле
(растерянно)
Нет! Кажется, еще
Она жива.
(Обхватывает и приподнимает тело дочери.)
Ко мне склонилась на плечо.
Найдите доктора во что бы то ни стало!
Нам надо отдохнуть. Она ведь так устала.
(Берет ее на руки, как мать уснувшего ребенка.)
Нет, нет! Не умерла! Нет, не захочет бог!
Он знает, как горбун несчастен и убог,
Какая ненависть везде калек встречает,
Как от калек бегут, как их не замечают.
А эта девочка была ко мне нежна,
И, услыхав ваш смех, заплакала б она!
Дай мне скорей платок - я оботру ей губки.
Как розовы они у бедненькой голубки!
(Вытирает ее лицо.)
О, если бы сейчас, как это помню я,
Златоволосая, двухлетняя моя
Пред вами прыгала...
(Крепко прижимает ее к сердцу.)
Несчастное сердечко,
Больная деточка, погаснувшая свечка!
(Любуется ею; понизив голос)
Я на руках держал ребенка иногда -
Вот как сейчас держу. Как ей спалось тогда!
А только разбужу - мила, как ангел божий!
Я не показывал ей смехотворной рожи, -
Но улыбается все больше и светлей,
И я сто тысяч раз целую ручки ей.
Бедняжка умерла! Нет, это сон счастливый.
Смотрите: если бы поближе подошли вы,
Вы убедились бы, как дышит горячо.
Глаза откроются. Я буду ждать еще.
Вы видите? Я прав и потому спокоен.
Я понял: это сон, и чувствую, какой он...
Не делаю того, что мне запрещено,
Но с бедной девочкой останусь все равно.
(Смотрит на нее.)
Какое личико! А горечи и муки
Нет и следа. Вот я уже согрел ей руки.
Пощупайте!
Входит врач.
Женщина
Хирург... Пустите, сударь, к ней!
Трибуле
Не буду вам мешать. Смотрите! Так видней.
Что это, обморок?
Врач
(осматривая Бланш)
Нет, это смерть. Вот рана
Глубокая в боку. И, как это ни странно,
Кровь хлынула вовнутрь, исхода не найдя.
Трибуле
Убил свое дитя! Убил свое дитя!
(Падает на землю.)
ПРИМЕЧАНИЯ
Работу над этой драмой Гюго начал весной 1832 г., прервал на несколько месяцев из-за тяжелой болезни сына, возобновил 2 июня и завершил к 23 июля 1832 г. Таким образом, время написания драмы «Король забавляется» совпадает с народным восстанием в Париже 5-6 июня 1832 г.; в своем окончательном виде драма явилась прямым откликом на это восстание. С большим политическим пафосом в ней обличается монархический произвол и показана трагическая судьба его невинных жертв; жалкий шут - символ унижения народа - противопоставлен могущественному и блестящему королю; более того, шут обладает моральной властью над королем, заманивает его в ловушку и мстит ему.